Изменения 1980-х, в том числе крупные экономические реформы и разговоры об увеличении политической открытости, порадовали многих китайцев. Но не все смогли принять перемены, многие были разочарованы повседневной жизнью и не испытывали оптимизма в отношении будущего.
Глава 2
Гнев
Новые свободы и экономические возможности 1980-х принесли радость и оптимизм. Обнадеживали и свежие идеи первых лиц страны. Однако оборотная сторона этой истории – ограничения и репрессии, экономический стресс и несправедливость – наряду с гериатрической диктатурой, «политикой стариков», вызвали гнев. Это и были предпосылки к выходу на площадь и требованию перемен в 1989 году.
Эта глава в некоторой степени дублирует предыдущую – по вопросам политических ограничений, экономических проблем и политики элит.
В августе 1980 года Дэн Сяопин сказал итальянской журналистке Ориане Фаллачи, что политические движения в «стиле Культурной революции» остались в прошлом. Он объяснил, что людям «надоели крупномасштабные движения», которые нанесли ущерб населению и помешали экономическому развитию [Deng 1984: 330]. Несмотря на то что Дэн старался не проводить ничего, что характеризовалось бы как «движение» или «кампания» (юньдун), местные чиновники в 1980-х годах все еще прибегали к таким методам на низовом уровне. Это касалось наказаний и соблюдения политики «одна семья – один ребенок». Неправовые методы, используемые в кампании по борьбе с преступностью «Сильный удар», начавшейся в 1983 году, а также принудительное и насильственное применение политики «одна семья – один ребенок» привели к появлению в народе чувства глубокой социальной несправедливости и вызвали недовольство правлением КПК по всей стране.
В августе 1983 года Дэн Сяопин приказал министру общественной безопасности Лю Фучжи организовать «движение, которое нельзя будет назвать движением». Целью этого процесса был арест и наказание убийц, грабителей, членов банд, торговцев людьми и других преступников. Дэн начал уделять больше внимания преступности после посещения округа Уси в провинции Цзянсу в феврале 1983 года. В Уси Дэн встретился с Цзян Вэйцином, членом Центральной консультативной комиссии. Цзян сказал Дэну, что с экономической точки зрения у них все хорошо, но люди чувствуют себя небезопасно: «…женщины боятся идти на работу, а хорошие люди боятся плохих людей; так продолжаться не может! Единственный способ решить эту проблему, уважаемый Дэн, это взять на себя обязательства [по искоренению прест упности]».
Дэн спросил Цзяна, какие конкретные действия он рекомендует. Цзян рекомендовал провести кампанию «в военном стиле», он сказал: «Арестуйте тех, кого следует арестовать, и убейте тех, кого следует убить», а также депортируйте некоторых преступников в приграничные зоны [Цю 2012: 16–22]. Цзян оправдывал свой призыв к крайним мерам тем, что преступники опасались только смертной казни или аннулирования разрешений на проживание в городах [Tanner 1999]. В конце 1983 и начале 1984 года полиция установила квоты на аресты, задержали большое количество предполагаемых преступников и вынесли им приговоры. В то время как городские жители, возможно, радовались безопасности, друзья и родственники жертв «Сильного удара» чувствовали себя невинно пострадавшими.
Пекинский сотрудник автобусного парка Чжао Хунлян увидел, к чему привела кампания «Сильный удар», когда отправился в провинцию Цинхай в 1987 году. Чжао разговаривал с приговоренными к 5–7 годам заключения за кражу и лишенными вида на жительство в городе. Джордж Блэк и Робин Манро писали:
Это были молодые люди, с которыми Чжао ходил в школу, которые превратились из безработных в мелких преступников и теперь оказались брошенными в Цинхае во имя официальной политики «открытия приграничных районов». Чжао обнаружил, что они живут в хижинах без крыш, во власти стихии [Black & Munro 1993: 119].
Борьба с преступностью «Сильный удар» лишила людей надежды. Чжао почувствовал душевную боль и вернулся в Пекин, в 1989 году он стал активным борцом за права рабочего класса [там же].