Безудержная инфляция 1988-го и начала 1989 года преумножила боль населения. Простые люди видели, как коррумпированных чиновников развозили на мерседесах, а сами с горечью обнаруживали, что их заработная плата не может покрыть стремительно растущих расходов на питание. Официальный уровень инфляции составлял 18,5 % в 1988 году и 28 % в течение первых трех месяцев 1989 года [Link 1992: 55]. В августе 1988 года, когда высшее руководство приняло решение ослабить контроль над ценами, жители бросились в банки забирать свои сбережения. Они покупали золото, кровати, велосипеды, спички, рубашки и туалетную бумагу, надеясь, что эти товары сохранят свою ценность. Сообщения в прессе о ценовых реформах не только спровоцировали «набеги» на банки и массовые закупки, но и показали, что лидерам не хватает опыта для продолжения экономических реформ. В середине 1980-х были те, кто положительно относился к высшему руководству страны, но к концу 1988 года недостатки системы, которую историк Чжун Яньлинь назвал «политикой стариков», большинству стали очевидны.
Вместо того чтобы придерживаться классического взгляда на политику элит 1980-х годов с точки зрения институционализации или фракционности, Чун развенчивает представление о том, что Дэн Сяопин пытался институционализировать систему коллективного лидерства. Он также опровергает утверждение о том, что Дэн был посредником между фракцией реформ и жесткой линией консервативной фракции. Чун считает, что революционное старшинство обеспечило Дэну политическую власть [Chung 2019]. Дэн Сяопину в августе 1989-го исполнилось 85 лет, а до 1949 года он имел репутацию незаурядного военного лидера. По словам Фредерика Тейвеса, тесные рабочие отношения Дэна с Мао Цзэдуном также укрепили авторитет Дэна; Мао доверял Дэну выполнение сложных задач в 1950-х, 1960-х и 1970-х годах – несмотря на то что Мао дважды подвергал Дэна репрессиям во время Культурной революции [Teiwes 1995]. Эти факторы подняли Дэна над другими политически активными старцами, в том числе над Ли Сяньнянем (ему в 1989 году было 80 лет), Ван Чжэнем (81 год), Ян Шанкунем (82 года), Чэнь Юнем (84 года) и Пэн Чжэнем (87 лет). Претензии Дэна на однозначно больший революционный стаж не только означали, что на протяжении 1980-х годов его пожилые коллеги вынуждены были подчиняться ему как принимающему решения, но эти претензии также означали, что политическое выживание таких молодых лидеров, как Ху Яобан и Чжао Цзыян, требовало успешной интерпретации, восхваления расплывчатых установок Дэна и других пожилых коллег.
Дэн Сяопин мог сказать, что он систематизировал коллективное руководство, но это не значит, что он действительно этим занимался. Политолог Джозеф Торигиан утверждает, что Дэн использовал формулировки об институционализации и коллективных обсуждениях, чтобы укрепить свою позицию как принимающего окончательное решение за кулисами [Torigian 2017]. Иногда, утратив бдительность, Дэн и его коллеги признавали это. Чжао Цзыян вспоминал: он услышал, что когда Дэн в 1987 году встретился со старейшинами, чтобы обсудить их уход с руководящих должностей, они согласились. По их мнению, «у Постоянного комитета Политбюро (ПКП) должна быть только одна “свекровь” (попо)» и «роль Дэна не должна измениться; он был и остается “свекровью” ПКП», другие старейшины не имели решающего голоса при принятии важных установок [Pu & Chiang & Ignatius 2009: 209].
Чэнь Юнь использовал другую метафору, чтобы описать роль Дэна как диктатора. В конце мая 1989 года Чэнь Юнь попросил старейшин Центральной консультационной комиссии поднять руки, чтобы поддержать позицию Дэна как «крестного отца» (тоуцзы)[10] Центрального комитета. Секретарь Чэня Сюй Юнъюэ, когда высказывания Чэнь Юня были опубликованы, заменил этот разоблачительный ярлык словом «ядро» (хэсинь) Центрального комитета [Цяо 2006: 16–17]. В минуту кризиса КПК пожилые коллеги Дэна склонились и поцеловали руку «крестного отца» Китая.