Когда я уезжал из СССР, одна простая и добрая соседка по дому, обычная русская женщина, подошла ко мне и сказала:
— Вот, едете вы в другую страну, далеко от нас жить будете. А запомните ли вы, как мы здесь маемся? Запомните ли, что мяса вот уже год как нет? А ведь нам мужей да детей кормить надо! Того нет, этого нет — и так всю жизнь... С работы ведь не домой идешь, а по очередям... набьешь «авоськи», чем достанется, и висишь на подножке автобуса. Ну, а дома тоже не сладко: муж пьет...
Слушал я эту несчастную женщину и видел всю ее жизнь. Ведь не сгущала она краски, а еще о многом умалчивала: о жизни в коммунальной квартире, о том, что негде купить вещи, чтобы одеть детей и себя, о том, как на работе понемногу повышают нормы и снижают оплату, о том, как дорожают продукты и вещи вместо обещанного снижения цен... Все это я знал и без нее — она и не повторяла того, что известно любому ребенку в СССР и чего еще не уяснили себе на свободном Западе многие люди, считающие себя умными и знающими. Я слушал эту женщину и думал: как все же хороши и непритязательны эти мученицы российские! Они тянут лямку повседневной каторги на работе и дома, где их, почти как правило, бьет муж, они воспитывают детей и чудом умудряются кормить семью на мизерную зарплату. И они добры — а это чудо. Чудо — сохранить доброту в этом аду. И я думал — спасение России — в ее женщинах. Их страданиями и тяготами искупается многое. От них родится новое поколение, которое спасет и себя, и их...
Я недавно из советских концлагерей, из «четвертого измерения». И совсем недавно из той страны, где царит насилие и произвол. Но я видел там чистых и светлых людей; вместе с движением евреев за человеческое достоинство и выезд на свою историческую родину возникло демократическое движение русских, в среде которого начинал свой путь и известный вам Эдик Кузнецов, пришедший потом к сионизму; добиваются своих прав татары, украинцы, народы Прибалтики... Много ясных голов и честных сердец есть в этой страшной стране.
Кончалось одесское лето 1970 года. На морском побережье собрались приехавшие к нам друзья. Здесь были евреи примерно из шести городов, и вместе с одесситами набралось до сотни человек.
В стране уже шли аресты: Ленинград, Рига, Кишинев... Но среди нас еще была Рут Александрович из Риги, впоследствии отсидевшая тюремный срок; Александр Волошин и Гальперин из Кишинева и многие другие, сидящие сейчас в тюрьмах и лагерях СССР.
При свете костра, собравшись в тесный круг, мы пели хором, глядя через море, в сторону Израиля, пели песни своего народа, пели громко!
За спиной у нас, прячась за песчаными буграми, дежурили «тихушники» КГБ. Но мы были объединены идеей, мы были уже в пути на родину, хотя бы в сердцах своих, и пели свой гимн «Надежда»:
Пока бьется сердце хоть одного еврея,
Не умерла надежда на возвращение домой.
Пожелайте же вернуться домой этим ждущим и идущим, этим устремленным; пожелайте свободной жизни всем народам России: ведь они никогда еще не видели свободы.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Человек, вырвавшийся из тюрьмы на волю, — счастлив. Так же счастлив тот, кто оказался после всей жизни в СССР — на Западе!
Но вот проходят первые дни и месяцы новой жизни в свободном мире. И после здравой оценки видишь то, что из СССР разглядеть невозможно: равнодушие благополучных людей к тому, что делается за колючей проволокой границ СССР.
Для тех, кто едет из СССР на Запад устраивать свою личную жизнь, — это не трагедия.
Но если ты помнишь, что на твоем месте, на твоих нарах, в тех камерах, где сидел ты, сейчас (сегодня!) мучаются голодные люди, осужденные на 10-15 лет тюрьмы без всякой вины, — тогда равнодушие свободного мира становится трагедией.
Мои друзья просили меня написать эту книгу. Я согласился с их мнением о том, что необходимы свидетельские показания очевидцев для людей, не знающих ужаса жизни в СССР. Но книгу эту на Западе печатать не хотят: нет издательств, нет переводчиков, желающих издать этот крик ужаса на языках мира, для предупреждения свободной части человечества о грозящей ему реальной опасности коммунистических убийц. Два года прошли со дня окончания книги до ее издания, но лишь на русском и украинском языках — хотя нужна она иностранцам, тем, кто «не ведает, что творит»!
А концлагеря и тюрьмы СССР наполняются новыми жертвами. Открывают новые концлагеря: в Солихарде, в Перми, в Казахстане. Царят старые порядки: голод, цынга и непосильная работа косят истощенных людей. Ежедневно трупы з/к везут к вахтам, дежурный солдат разбивает головы умерших молотком или прожигает их раскаленным в печи штырем, а потом их выбрасывают в тайге на съедение лисицам, медведям, соболям... Солдаты охраны ставят капканы, и есть меха, чтобы продавать на Запад: во всех столицах мира громадные магазины — «Русские меха».
За эти прошедшие два года в несчастной стране арестованы и брошены в ад лагерей еще сотни и тысячи людей, вся вина которых в том, что они думают не так, как правительство.
Они — эти новые жертвы коммунистических палачей — не сделали ничего против этого режима и страны: они только говорили, что не согласны с коммунистами.
Во всем цивилизованном мире это не преступление.
В СССР это самое страшное преступление — инакомыслие.
Я не могу перечислить всех новых жертв, но среди них есть мои друзья. Вторично арестованы: Юрий Шухевич — после 20 лет тюрем еще новые 10 лет лагерей; Петр Якир — после 20 лет тюрем новый арест; Владимир Буковский — третий арест за то, что он довел до сведения свободного мира факт: в СССР здоровых людей бросают бессрочно в сумасшедшие дома только за инакомыслие!
Арестованы вновь Виктор Хаустов и Ирина Белогородская — уже в 1973 году.
Арестованы сотни интеллектуалов Украины и среди них такие герои, как Валентин Мороз, Леонид Плющ, Вячеслав Чорновил, Иван Дзюба, Нина Караванска-Строкатова.
Правда, нужно сказать и о «милосердии» убийц: освобождены из тюрем после 25 лет Екатерина Зарицкая, Владимир Горбовий, Василий Пирус, Галина Дидык. Но муж Е. Зарицкой — мой друг Михаил Сорока — умер после 23 лет тюрем и лагерей. Умерли в лагерях в 1972 г. священник Б. Талантов и совсем молодой Ю. Галансков. А скольких безвестных умерших мы не знаем? Началась за последний год новая волна арестов среди евреев, добивающихся выезда на Родину, в Израиль. Героизм этих людей велик: открытые демонстрации в правительственных учреждениях, письма в свободный мир с разоблачением обмана, царящего в СССР, отказ от службы в армии убийц, растоптавших Венгрию, Польшу, Чехословакию и пытающихся уничтожить Израиль — это лишь скромный перечень дел этих людей, борющихся изо дня в день, людей, выгнанных с работы и учебы, людей, подвергающихся запугиванию, обыскам, арестам.
За это время в СССР правительство ввело рабский налог на людей, желающих выехать в другую страну: от 5 до 30 тысяч должны уплатить люди за свое образование.
Рабство в XX веке. А что делает против этого свободное человечество? Мир беседует с коммунистами, позволяет им бывать на Западе, торгует с ними — делает бизнес на крови растоптанных жертв.
Люди во всех республиках СССР — на Украине, в Белоруссии, на Кавказе, в Эстонии, Латвии, Литве, русские, татары, казахи, туркмены, узбеки, ингуши, чеченцы — все демонстрируют свою ненависть к коммунистам, все открыто высказались, устраивая демонстрации, издавая подпольно свои журналы и бюллетени о преследовании. Русские люди создали на территории СССР ряд антикоммунистических групп и организаций: арестованы за эти два года десятки членов Российско-Христианского Союза во главе с Огурцовым и Садо; арестована большая группа русских офицеров военно-морского флота СССР.
Честные сердцем люди этой страны идут против режима угнетения.
А озверевшие правители — пользуясь покровительственным молчанием Запада и недальновидных политиков — все с большей силой преследуют народ несчастной страны.