В ближайшую пятницу вечером кое-какие неотложные дела и сверх того сборы к исключительно важному субботнему путешествию пришлось отложить на потом из-за внезапной болезни Вило.
Ничего не попишешь, уж кому не повезет, тому и по дороге за выигрышем в спортлото может упасть на голову цветочный горшок, горестно размышлял Ротаридес, торопясь с укутанным Вило на руках в медпункт, и перед его мысленным взором таяло, исчезало навеки видение долгожданного космического камня, хотя про себя он твердил, что поездка вовсе не отменяется, а всего лишь откладывается. Тонка семенила рядом, время от времени прикладывая руку ко лбу сына, хотя дома всего несколько минут назад померила ему температуру и установила, что у него ровно тридцать девять.
На обратном пути их родительские страхи несколько рассеялись от утешительного диагноза и коробочки с таблетками в Тонкиной руке. Возвращение от врача, который, как правило, бросит с десяток ободряющих слов, всегда сближает родителей, вызывает у них ощущение, что они общими силами предотвратили опасность и оба заслуживают награды. Тонка уже не хмурилась, порой даже улыбалась, а на поворотах и крутых подъемах поддерживала мужа за локоть, не зная, чем еще помочь ему с его драгоценной ношей. А малыш между тем задремал, прижав сонное личико к вороту отцовской рубашки. Да и у Ротаридеса тоже возникло чувство, будто сейчас они дружнее, чем когда бы то ни было, что они одновременно думают об одном, его согревало сознание ответственности, безоглядного доверия, которое питали к нему эти два создания, и он бодро шагал домой.
От аспирина температура у Вило быстро спала, малыш забылся целительным сном, и, пока Тонка заваривала на ночь чай, Ротаридес вышел на лестничную площадку покурить.
Припав лицом к прохладному стеклу входной двери, он посмотрел на небо, но оно было сплошь затянуто тучами, и сквозь их темную пелену не пробивалось ни единой звезды. Еле слышно шумел ветер, забредший сюда откуда-то с далекого юга, насыщая ночь влажным дыханием моря. Вдруг скрипнула дверь, кто-то стал подниматься по лестнице тяжелым, усталым шагом.
— Добрый вечер, — поздоровался Ротаридес.
— Добрый… — Бывший продавец пива Шубак остановился, собираясь с силами, чтобы что-то сказать, но только пыхтел. — Сигаретка?.. — спросил он, просто чтобы дать себе время отдышаться.
Ротаридес молча кивнул и вытащил пачку:
— Хотите?
— С моими-то бронхами? — Продавец пива только рукой махнул. Отдышавшись наконец, он добавил: — Тварогову сегодня увезли в больницу. Уже слышали?
— Да она казалась самой крепкой из всех них, — удивился Ротаридес, имея в виду здешний контингент старух.
— Сердечный приступ. Поскандалили утром. Даже до меня наверх докатывалось, уж на что моя блаженной памяти покойница отличалась на этот счет, но чтобы так… Эх! — Шубак помотал головой и умолк.