— Будь наблюдательна. Быть тихой и незаметной — это хорошо, но убедись сначала, что ты замечаешь все и всех вокруг и можешь применить это с пользой для себя. Ты читала Кодекс?
— Несколько раз.
Книга правил для квадранта всадников в разы меньше, чем для других подразделений. Наверное, потому что всадникам трудно подчиняться правилам.
— Хорошо. Тогда ты знаешь, что другие курсанты могут убить тебя в любой момент, а кадеты-головорезы точно попытаются это сделать. Меньше претендентов — больше шансов на Молотьбе. Драконов, желающих связать себя узами, всегда не хватает, а тот, кто достаточно безрассуден, чтобы погибнуть, все равно не достоин дракона.
— Только не во время сна. Нападение на любого кадета во время сна является преступлением и влечет наказание. Статья три…
— Да, но это не значит, что ночью ты в безопасности. Спи в этом, если можешь, — она щелкнула меня по животу, затянутому в корсет.
— Черный цвет, который носят всадники, надо сначала заслужить. Ты уверена, что мне не стоит сегодня быть в своей тунике? — я провела ладонями по коже.
— Ветер на парапете надует любую свободную ткань, как парус. — Мира протянула мне изрядно полегчавший рюкзак. — Чем плотнее твоя одежда, тем лучше тебе будет там, наверху, и на ринге тоже, когда начнешь спарринг. Носи защиту всегда. И всегда держи кинжалы при себе.
Она показательно ткнула в ножны у себя на бедрах.
— Кто-нибудь обязательно скажет, что я их не заслужила.
— Ты — Сорренгейл, — ответила она, как будто этого достаточно. — Пусть катятся со своими словами.
— И ты не думаешь, что использовать драконью чешую — это жульничать?
— Нет такого понятия, как жульничество, когда ты на парапете. Есть только выживание или смерть. — Снова прозвонил колокол — осталось всего тридцать минут. Мира сглотнула: — Почти пора. Готова?
— Нет.
— Я тоже не была, — язвительная улыбка приподняла уголок ее рта. — А ведь я всю жизнь готовилась к этому.
— Я не собираюсь умирать сегодня.
Я закинула рюкзак на плечо и поняла, что теперь мне дышится немного легче, чем раньше. С ним стало гораздо проще управляться.
Когда мы спускались по лестнице, в помещениях центральной, административной, части крепости царила жуткая тишина. Однако чем ниже, тем громче становился шум снаружи. Глядя в окна, я видела, как тысячи кандидатов обнимают своих близких и прощаются с ними на лужайке прямо под главными воротами. По моим наблюдениям, каждый год большинство родственников держатся за своих кандидатов до последнего удара колокола. Четыре дороги, ведущие к крепости, были забиты лошадьми и повозками, особенно там, где они сходились перед академией. А вот меня, когда я смотрела на пустые проезды вдоль полей, начинало тошнить.
Потому что именно туда сложат трупы.
Перед последним поворотом, ведущим к выходу во двор, Мира остановилась.
— Что та… Оууу.
Она изо всех сил прижала меня к груди и крепко обняла, пользуясь моментом — в коридоре никого не было.
— Я люблю тебя, Вайолет. Помни все, что я тебе говорила. Не становись еще одним именем в списке погибших.
Ее голос дрожал, и я тоже обхватила ее руками, крепко-крепко.
— Со мной все будет в порядке, — пообещала я.
Она кивнула, и ее подбородок ударился о мою макушку.
— Знаю. А теперь идем.
Это все, что она сказала, прежде чем отстраниться и шагнуть на многолюдный двор перед главными воротами крепости. Инструкторы, командиры и даже наша мать уже собрались здесь, пока в неформальной обстановке, ожидая, когда безумие за стенами превратится в порядок внутри. Сегодня через главные ворота в академию не зайдет ни один кадет или кандидат, поскольку у каждого квадранта свой вход и свои помещения. Хотя — проклятье! — у всадников есть собственная цитадель. Претенциозные, самовлюбленные ублюдки.
Я последовала за Мирой, пытаясь догнать ее за несколько быстрых шагов.
— Найди Даина Аэтоса, — сказала она, пока мы пересекали двор, направляясь к открытым воротам.
— Даина?
Я не могла сдержать улыбку при мысли о том, что снова увижу Даина, даже сердце начало стучать быстрее. Прошел год с тех пор, как мы виделись в последний раз, и я скучала по его теплым карим глазам и по тому, как он смеется… от души, всем существом, будто задействуя каждую частицу тела. Я скучала по нашей дружбе — или по тому, что при благоприятных обстоятельствах могло перерасти в нечто большее. Скучала по тому, как он смотрел на меня, словно я достойна внимания. Мне просто не хватало… его.