— Я с тобой полностью согласен, — сказал Питер. — Но я подумал, что тебе нужно знать, о чем он всем говорит.
— Ну, тогда, пожалуй, мне стоит приехать и кое-что втолковать сэру Полу, верно?
Незадолго до 10.30 утра перед зданием окружного суда в Южном Манхэттене остановился лимузин. Из машины вышел Таунсенд в сопровождении адвокатов и быстро поднялся по ступеням.
Накануне Том Спенсер уже побывал здесь, занимаясь юридическими формальностями, поэтому точно знал, куда надо идти, и провел своего клиента по запутанному лабиринту коридоров. Войдя в зал суда, они вдвоем втиснулись на переполненную скамью и стали ждать. Повсюду толпились люди, говорившие на разных языках. Они молча сидели между двумя кубинцами, и Таунсенд начал сомневаться в правильности своего решения. Том все время твердил ему, что это единственный способ расширить свою империю, но он знал, что соотечественники, и уж тем более британский истэблишмент, подвергнут его доводы едкой критике. Но он никогда не смог бы им сказать, что в любом случае навсегда останется австралийцем, и нет таких слов, которые заставили бы его почувствовать себя кем-то другим.
Через двадцать минут в зал вошел судья в длинной черной мантии, и все встали. Как только он занял свое место, вперед вышел сотрудник иммиграционной службы.
— Ваша честь, позвольте представить на рассмотрение заявления ста семидесяти двух иммигрантов, желающих получить американское гражданство.
— Они выполнили все предписанные законом процедуры? — с важным видом спросил судья.
— Да, ваша честь, — ответил судебный пристав.
— В таком случае можете привести их к присяге на верность.
Таунсенд и еще 171 будущий американец хором повторяли слова, который он впервые прочел в машине по дороге в суд.
«Настоящим клятвенно заверяю, что я абсолютно и полностью отрекаюсь от верности и преданности любому иностранному монарху, властителю, государству или суверенной власти, подданным или гражданином которого я был до сих пор; что я буду соблюдать и защищать Конституцию и законы Соединенных Штатов Америки против всех врагов, внешних и внутренних; что я буду верным и преданным гражданином Соединенных Штатов Америки; что я буду с оружием в руках нести военную службу в интересах Соединенных Штатов, когда того потребует закон; что я буду нести нестроевую службу в вооруженных силах Соединенных Штатов, когда того потребует закон; что я буду выполнять работу государственной важности под гражданским руководством, когда того потребует закон; что я принимаю это обязательство добровольно, без какой-либо мысленной оговорки или намерения уклоняться от его соблюдения. Да поможет мне Бог».
Судья улыбнулся, глядя со своего возвышения на счастливые лица.
— Позвольте мне первым приветствовать в вас полноправных граждан Соединенных Штатов, — сказал он.
В одиннадцать часов сэр Пол Мэтланд тихонько кашлянул и объявил собрание открытым.
— Прежде всего я хотел бы поздравить нашего президента с возвращением из Нью-Йорка, — он бросил взгляд направо. За столом послышался одобрительный шепот. — Но я поступил бы недобросовестно, если бы не признался, что испытываю некоторое беспокойство, вызванное поступающими из этого города отчетами. — Снова шепот, но на этот раз более громкий.
— Правление поддержало вас, Дик, когда вы, не спрашивая нашего одобрения, купили «Нью-Йорк Трибьюн» за двадцать пять центов, — продолжал сэр Пол. — Однако теперь мы считаем, что вы должны поставить нас в известность, сколько еще вы намерены терпеть убытки в размере около полутора миллионов в неделю. Потому что в настоящее время ситуация такова, — он взглянул на колонки цифр в лежащих перед ним бумагах, — что лондонские прибыли компании только-только покрывают убытки, которые мы несем в Нью-Йорке. Через несколько недель нам придется посмотреть в глаза нашим акционерам на общем годовом собрании, — он обвел взглядом своих коллег, сидевших вокруг стола, — и я не уверен, что они одобрят наше руководство, если ситуация не изменится. Как всем вам известно, в прошлом месяце цена наших акций упала с 3,1 до 2,7 фунтов.
Сэр Пол откинулся на спинку стула и повернулся к Армстронгу, давая понять, что готов выслушать его объяснения.
Армстронг обвел взглядом стол для заседаний, думая, что почти все присутствующие находятся здесь благодаря его покровительству.
— Я могу сообщить правлению, господин председатель, — начал он, — что мои переговоры с нью-йоркскими профсоюзами, которые, признаюсь, не давали мне спать по ночам, наконец подошли к завершению.