Таунсенд мог бы посоветовать мэру нанять Элизабет Бересфорд. Уж она-то быстро разобралась бы с проблемами полицейского управления. Но когда Дэвид Динкинс, наконец, замолчал, Таунсенд пообещал ему, что утром поговорит со своим редактором. Хотя, подчеркнул он, в своих газетах он всегда придерживается политики невмешательства, когда дело касается редакционных решений.
— Буду признателен, Кит, — поблагодарил мэр. — Я не сомневался, что как только я объясню, с чем мне приходится сталкиваться, вы войдете в мое положение — хотя вы, конечно, даже не представляете, что испытывает человек, который не в состоянии оплатить свои счета в конце месяца.
Мэр бросил взгляд за спину Таунсенда и громогласно объявил:
— Вот кто никогда не доставляет мне никаких проблем.
Таунсенд и Элизабет оглянулись, чтобы посмотреть, о ком он говорит. Мэр показывал на Дика Армстронга.
— Полагаю, вы двое — старые друзья, — сказал он, протянув руки обоим.
Кто-нибудь из них непременно бы ему ответил, но Динкинс развернулся и продолжил обход. Элизабет тактично отошла в сторону, но держалась поблизости, чтобы слышать каждое их слово.
— Ну, как идут дела, Дик? — спросил Таунсенд, не испытывая ни малейшего интереса к благополучию Армстронга.
— Как нельзя лучше, — ответил Армстронг и, повернувшись, выдохнул сигарный дым в сторону Элизабет.
— Тебе, наверное, полегчало после того, как ты наконец разобрался с профсоюзами.
— Я не оставил им выбора, — заявил Армстронг. — Либо они принимают мои условия, либо я закрываю газету.
К ним тихо подошел Рассел и встал неподалеку.
— Дорого пришлось за это заплатить, — заметил Таунсенд.
— Я могу себе это позволить, — отмахнулся Армстронг. — Тем более теперь, когда газета каждую неделю приносит прибыль. Желаю тебе добиться такого же успеха с «Мульти-Медиа». — Он глубоко затянулся сигарой.
— Это никогда не было проблемой для «Мульти-Медиа», — ответил Таунсенд. — В компании огромный денежный поток, и меня сейчас волнует только одно — хватило бы людей, чтобы донести выручку до банка.
— Должен признать, выложить три миллиарда за эту шарашкину контору было круто. Я предложил Генри Синклеру всего полтора и то только после того, как мои бухгалтеры с лупой прошлись по его счетам.
В других обстоятельствах Таунсенд мог бы ему напомнить, что на прошлогоднем приеме у лорд-мэра Лондона в Гилдхолле Армстронг говорил, что предложил Синклеру два с половиной миллиарда, хотя ему не позволили даже заглянуть в бухгалтерские книги — но только не при Элизабет Бересфорд за спиной.
Армстронг глубоко затянулся сигарой, прежде чем произнести следующую отрепетированную фразу.
— Тебе хватает времени присматривать за моими интересами в «Стар»?
— Вполне, спасибо, — ответил Таунсенд. — И хотя она отстает от «Трибьюн» по тиражам, уверен, ты с радостью обменял бы их на прибыли «Стар».
— Могу тебя заверить, — заявил Армстронг, — через год «Трибьюн» обгонит «Стар» по всем параметрам.
На этот раз брови поднял Рассел.
— Ну что ж, сравним наши показатели на приеме в следующем году, — предложил Таунсенд. — К тому времени, все будет ясно.
— Мне принадлежит сто процентов «Трибьюн» и сорок шесть процентов «Стар», так что как ни крути, я все равно выиграю, — самодовольно заметил Армстронг.
Элизабет нахмурилась.
— Вообще-то, если «Мульти-Медиа» стоит три миллиарда долларов, — продолжал Армстронг, — моя доля в «Стар» должна стоить никак не меньше ста миллионов.
— В таком случае, — с излишней поспешностью ответил Таунсенд, — моя стоит больше ста миллионов.
— Так, может, пришло время одному из нас выкупить долю другого? — предположил Армстронг.
Оба замолчали. Рассел и Элизабет посмотрели друг на друга.
— Что ты предлагаешь? — наконец спросил Таунсенд.
Рассел внимательно смотрел на своего клиента, отнюдь не уверенный в его реакции. Ответ на этот вопрос они не подготовили.
— Я бы пожертвовал своими сорока шестью процентами «Стар» за… скажем, сто миллионов.
Элизабет стало интересно, как ответил бы Таунсенд на это предложение, если бы ее здесь не было.
— Мне это неинтересно, — отказался он. — Но вот что я тебе скажу. Если ты считаешь, что твои акции стоят сто миллионов, я готов отдать свои за эту же цену. По-моему, это честное предложение.