— Это его слово против моего, — сказал Армстронг. — Если он повторит это еще раз, я подам на него в суд за клевету. — И после паузы добавил: — В обеих странах.
— На мой взгляд, подобный способ действия будет крайне неразумным, — покачал головой сэр Пол. — Все звонки, поступающие в этот отдел БНА или исходящие из него, записываются и регистрируются в журнале, и я попросил прислать мне запись этого разговора.
— Вы обвиняете меня во лжи? — крикнул Армстронг.
— А если и так, — сказал председатель, — на меня вы тоже подадите в суд за клевету?
Армстронг ошеломленно молчал.
— Вижу, вы не намерены откровенно отвечать на мои вопросы, — продолжал сэр Пол. — Следовательно, у меня нет другого выбора, кроме как подать в отставку.
— Нет, нет! — вскрикнули несколько директоров.
Армстронг понял, что переиграл. Если сэр Пол сейчас уйдет в отставку, через несколько дней весь мир узнает о пошатнувшемся финансовом положении компании.
— Я надеюсь, вы все-таки найдете возможность остаться на посту председателя до годового общего собрания в апреле, — тихо произнес он. — Так, мы, по крайней мере, успеем должным образом передать дела.
— Боюсь, все зашло слишком далеко, — ответил сэр Пол и встал.
Армстронг поднял голову и, глядя ему в глаза, сказал:
— Думаете, я стану вас умолять?
— Нет, сэр, не думаю. Вы не способны умолять — как не способны говорить правду.
Армстронг вскочил, и некоторое время они в упор смотрели друг на друга. Потом сэр Пол повернулся и вышел, оставив свои бумаги на столе.
Армстронг сел на место председателя, но ничего не говорил, медленно обводя взглядом сидящих за столом.
— Если кто-то еще хочет присоединиться к нему, — наконец произнес он, — делайте это сейчас.
Зашуршали бумаги, заскрипели стулья, кто-то разглядывал свои руки, но ни один не двинулся с места.
— Хорошо, — кивнул Армстронг. — Ну, а теперь, если мы все будем вести себя как взрослые люди, очень скоро станет понятно, что сэр Пол поспешил с выводами, не вникнув в истинное положение дел.
На лицах читалось сомнение. Эрик Чэпмен, секретарь компании, сидел с опущенной головой.
— Пункт номер два, — решительно заявил Армстронг.
Руководитель отдела распространения подробно объяснил, почему тираж «Ситизена» резко упал в течение последнего месяца. Соответственно, сказал он, по принципу домино снизятся доходы от рекламы.
— Раз «Глоуб» срезала цену номера до десяти пенсов, я могу лишь рекомендовать правлению последовать их примеру.
— Но если мы это сделаем, — вставил Чэпмен, — наши убытки станут еще больше.
— Верно… — начал руководитель отдела распространения.
— Нам просто надо выдержать, — перебил его Армстронг, — и тогда посмотрим, кто моргнет первым. Уверен, через месяц все забудут, кто такой Таунсенд, и нам останется только скупить по дешевке остатки его компании.
Два директора одобрительно кивнули, но большинство достаточно долго были в правлении и хорошо помнили, что произошло, когда в последний раз Армстронг предлагал действовать по подобному сценарию.
Еще час они обсуждали остальные пункты повестки дня, и к концу заседания стало ясно, что никто из сидящих за столом не осмеливается открыто противоречить генеральному директору. Когда Армстронг спросил, есть ли другие вопросы, никто не ответил.
— Благодарю вас, джентльмены, — сказал он. Потом встал, собрал бумаги сэра Пола и быстро вышел из зала.
В коридоре он увидел Питера Уэйкхема. Тот, задыхаясь, спешил ему навстречу. Армстронг улыбнулся заместителю председателя. Питер развернулся и побежал за ним. Он догнал его в тот момент, когда Армстронг шагнул в лифт.
— Приди ты на несколько минут раньше, Питер, — сказал Армстронг, глядя на него, — и я мог бы назначить тебя председателем.
Он лучезарно улыбнулся Уэйкхему, и двери лифта закрылись.
Он нажал верхнюю кнопку и мгновенно поднялся на крышу. Его пилот с наслаждением курил, прислонившись к ограждению.
— Хитроу, — рявкнул Армстронг, не задумываясь о получении разрешения на взлет от авиадиспетчера или о наличии взлетных участков. Пилот быстро загасил сигарету и побежал к вертолетной площадке. Пока они летели над Лондоном, Армстронг обдумывал последовательность событий, которые произойдут в течение следующих нескольких часов, если, конечно, пятьдесят миллионов долларов волшебным образом не материализуются.