Келли Винс буквально застыл на месте, если не считать, что зрачки глаз метались из стороны в сторону. Он прикинул, что охранник со «Спрингфилдом» смахивает на отставного ветерана морской пехоты, который провел в ее рядах лет двадцать, а то и тридцать. Сразу же за ним шел Джек Эдер, куда тоньше, нежели пятнадцать месяцев назад. Теперь Эдер шел легким шагом, чуть ли не подпрыгивая, и на мгновение Винс забыл, что Эдер всегда передвигался быстрыми шажками, не отрывая подошв от земли, что являлось его отличительной особенностью.
По бокам Эдера шествовали двое охранников помоложе — лет двадцати с небольшим, один из которых дышал широко открытым ртом, и оба с автоматами. Замыкал шествие мрачноватый охранник примерно в возрасте Винса с типичным для охотника взглядом, а свой М-16 он держал с небрежной уверенностью, свойственной людям, имеющим дело с оружием с пеленок.
Человек с редкими седыми волосами раскрыл свой рот на расстоянии от него меньше тридцати футов:
— Мистер Винс?
Винс кивнул и повесил тросточку на сгиб левой руки.
— Дарвин Лум. Начальник тюрьмы.
— К чему такая пожарная команда, начальник?
— Нас обеспокоили слухи и… случилась кое-какая неприятность. Погиб один из заключенных.
— Его убили?
— Да.
Не сводя глаз с начальника тюрьмы, Винс обратился к Эдеру.
— Кто-то из твоих знакомых, Джек?
— Благой Нельсон.
— Мне очень жаль. — Винс, наконец, посмотрел на Эдера. — А что за слухи?
— Похоже, за мою голову назначили цену.
— Цена за твою голову, — словно пробуя на вкус каждое слово, повторил Винс. — И сколько же?
— Двадцать тысяч, как мне сказали.
— Что должно тебе льстить, — оценил Винс. — Готов в путь?
— Более чем.
Эдер направился было к «Мерседесу», но начальник тюрьмы быстро повернулся, преграждая ему путь.
— Пока еще не торопитесь, — сказал Лум, вынимая из кармана маленький блокнот и старую авторучку «Уотерман». — Вы можете оказать нам содействие, мистер Винс.
Придерживая черную тросточку, все так же висящую на левой руке, Винс быстро подошел к Эдеру и остановился рядом с ним. Придав тросточке прежнее положение, он снова оперся на нее обеими руками и с вежливым интересом уставился на Лума.
— В чем именно оказать содействие?
— Уточнив, каким образом мы можем связаться с судьей. Постарайтесь понять нас. В силу того, что он… словом, поддерживал кое-какие неформальные отношения с Благим Нельсоном, и шериф, и ФБР, скорее всего, захотят поговорить с ним… или, в крайнем случае, с его адвокатом.
— Я больше не являюсь его адвокатом.
— Знаю. Но вы можете дать мне знать, каким образом я мог бы связаться с вами или с ним, если…
— Я не знаю, где мы будем, — и Винс одарил собеседника веселой мальчишеской улыбкой, полной очарования, которая, как знал Джек Эдер, обманула не одного. — Еще в начале этого месяца я обитал в Ла-Джолле, но теперь у меня нет определенного адреса и, соответственно, телефона.
Лум нахмурился, словно отсутствие у Винса определенного адреса автоматически вызывало подозрение к нему.
— А как насчет вашей жены или ближайших родственников? Может быть, ваш юрист или бухгалтер? Просто любой, кто мог бы связаться с вами.
Винс с сожалением покачал головой.
— Мои финансы в таком состоянии, что я не нуждаюсь в бухгалтере. И если бы даже мне были нужны услуги юриста, я бы не мог их себе позволить. Моя жена находится в частной психиатрической клинике и старается не иметь дело с реальным миром, не говоря уж обо мне. Родители мои скончались. У меня нет ни детей, ни ближайших родственников.
— А друга?
Винс кивнул в сторону Эдера.
— Он перед вами.
С очередной ухмылкой Лум повернулся к Эдеру.
— Значит, вы не имеете представления, где остановитесь, так?
— Предполагаю, что сегодня вечером в мотеле. А потом… ну, что тут можно сказать?
— Родители? Жена? Дети? Старые друзья — кроме него? — Лум небрежно кивнул в сторону Винса.
— Все данные имеются в моем личном деле, — сказал Эдер. — Но чтобы сэкономить вам время, сообщу, что мои родители скончались. Мой сын, как вы знаете, умер в Мексике четырнадцать месяцев назад, когда я был здесь. Самоубийство. С женой мы развелись в семьдесят втором, и она давно вышла замуж. Моя дочь содержится в частной психиатрической больнице.
Взгляд Лума упал на Винса.
— В той самой, что и ваша жена?
— Его дочь и есть моя жена.