— Его второе имя, — объяснил Форк, наклоняясь в кресле и в первый раз проявляя заинтересованность. — А что Ленора говорила о Норме Трисе?
— Она назвала его владельцем самого фешенебельного в Дюранго ночного клуба.
— Похоже на Ленору, — ухмыльнулся Форк и спросил: — Так что ты им выложила, Б.Д. — всем этим репортерам?
— Я попросила звонить шефу полиции, который сообщил мне о грядущем аресте преступников.
— Отлично.
— Ты понимаешь, что все это значит?
— Еще бы, — кивнул Форк. — Значит, дела с предоставлением убежищ пойдут не так активно.
Мэр, давая понять о своем несогласии, трижды неторопливо покачала головой из стороны в сторону.
— Нет, — сказала она. — Эти истории окончательно прихлопнут их.
— Все вернется на круги своя.
— Черта с два.
Поднявшись, Форк неторопливо подошел к окну.
— Ну, ладно, — согласился он. — Сойдемся на том, что все кончено. И основательно. А как насчет нашей сделки с Винсом и Эдером?
— Пока ты не убедишь меня, — сказал она, — покончено и с ней. Пусть они скрываются в каком-то другом месте.
Форк бросил на океан быстрый оценивающий взгляд. Повернувшись, он прислонился к подоконнику, сложив руки на груди и глядя на мэра понимающим взором, свойственным человеку, который уже знает, какой ответ он получит на свой вопрос.
— Скажи-ка мне вот что. Объясни, откуда ты собираешься наскрести денег на библиотеку после того, как в конце следующего месяца нам придется выплатить все налоги за год? Или начать воплощение той летней программы, начало которой ты обещала к июню, а у нас уже на носу июль? Или на содержание венерической клиники? Или даже, черт побери, на мусорщиков, которые будут убирать все дерьмо после парада Четвертого Июля? — Сделав паузу, он кивком головы показал на Эдера и Винса: — А вот тут в двух креслах сидит миллион баксов. В этой комнате. И прежде, чем ты выйдешь отсюда, подумай над своими словами.
В ходе его тирады на лице Хаскинс появилось задумчивое выражение; повернувшись, она медленно опустилась в кресло, которое освободил Форк. Поставив бокал с напитком на ручку, она вытянула свои длинные загорелые ноги, скрестив их в лодыжках. На ней была ярко-желтая полотняная блузка и светло-коричневая юбка до колен. На ногах — мексиканские сандалии. Джек Эдер уставился на ее ноги, пока она не спросила:
— Никогда не видели?
— В последнее время нет, — ответил он.
Хаскинс еще раз бросила взгляд на Форка, который все так же, сложив руки на груди, опирался на подоконник.
— Больше всего я думаю, Сид, о восьмом ноября — а не о Четвертом Июля.
Упоминание даты выборов вызвало у Эдера глубокую заинтересованность.
— И как обстоят дела? — спросил он.
По-прежнему глядя на Форка, она сказала:
— А что ты об этом думаешь, Сид? Сколько, по-твоему, голосов мы не досчитаемся, имея на руках два нераскрытых убийства, не говоря уж о том, что до ноября могут быть еще?
— Поймав убийцу, мы наберем чертову кучу голосов, Б.Д.
— Но когда ты собираешься схватить его? После того, как он прикончит Эдера и Винса?
Прежде, чем Форк успел ответить, вмешался Келли Винс:
— Мы можем внести ясность в ситуацию. Мы с Джеком не собираемся сидеть, сложа руки и дожидаясь начала переговоров, пока вокруг бродит какой-то тип в сутане священника или в комбинезоне службы доставки на дом, прикидывая, как бы нас пристрелить, заколоть или задушить. Прошло время, когда терпение отступает на задний план и его место занимают соображения здравого смысла.
— Что подводит нас к теории участия Тедди, выдвинутой Сидом Форком, — сказала мэр.
Форк издал горловой звук, который привлек внимание всех находившихся в комнате.
— Это больше, чем теория.
Мэр с сомнением посмотрела на него.
— Ты считаешь, что Слоана убил Тедди?
— Не сомневаюсь. Убил в лифте и вышел из него в обличье водопроводчика. С ящиком для инструментов и все такое.
— Так что, когда ты найдешь Тедди и арестуешь его, он предстанет перед судом, так?