— Убедительный мотив, — сказал Сид Форк. — Она вложила два миллиона долларов, чтобы выиграть… сколько там было: пятнадцать, двадцать миллионов?
— Если бы ребята Джимсоны отправились в мир иной, она бы стала получать все отчисления от добычи газа, — сказал Винс. — Последнее, что слышал: их запасы оценивались суммой от пятидесяти до ста миллионов долларов.
— Если бы ей удалось создать впечатление, что это двое ребят успешно подкупили Верховный суд, чтобы избавиться от газовой камеры…
— В моем штате делают смертельную инъекцию, — уточнил Эдер.
— О'кей, — согласился Форк. — От процедурной. Но случись это, сомневаюсь, что нашелся бы на земле суд, который хоть пальцем шевельнул, чтобы спасти ребят от смертной казни.
— Боюсь, вы правы, — кивнул Эдер.
— Но во всяком случае, все, конечно же, окончилось хэппи эндом, не так ли? — подытожил Сид Форк. — Эти двое ребят оправданы. Ризы Верховного суда штата остались незапятнанными, если не считать небольших проблем, которые касались отношений главного судьи с ведомством внутренних доходов. И когда наконец все стали прикидывать ситуацию с точки зрения «кому выгодно?», если ребят казнят, выяснилось, что речь может идти только о зловещей мачехе. Так, мистер Винс?
— Примерно так.
— Тогда растолкуйте мне вот что, — не унимался Форк. — Пытались ли найти и засечь того подонка, который сделал грязную работу? Того, кто прикончил старого судью и его жену, а потом одел рясу священника, чтобы подсунуть полмиллиона долларов в чулан судьи Эдера, и который, скорее всего, и подпилил рулевые тяги в машине мачехи?
Прежде, чем Винс собрался ответить, Б.Д. Хаскинс посмотрела на Эдера и спросила:
— Как звали ту мачеху?
— Мэри. Мэри Джимсон.
— А до того, как она вышла замуж… ее девичья фамилия?
— Мэри Контрэр.
Лицо Сида Форка мертвецки побледнело, и лишь некоторое время спустя кровь прихлынула к шее, отчего запунцовели кончики ушей. Вскочив, он обвинительным жестом ткнул в Хаскинс указательным пальцем и заорал:
— Черт побери, Б.Д.!
Мэр одарила его самой любезной из своих улыбок.
— Просто я хотела, чтобы ты услышал эту подробность от них, а не от меня.
Багровый цвет лица Форка сменился розовым; все еще пылая возбуждением, он сел и пробормотал:
— В этом дерьме еще надо разобраться.
— Так заткнись и слушай дальше, — приказала мэр и снова повернулась к Эдеру: — Поскольку Сида не было с нами, когда мы встречались с Парвисом Мансуром в «Кузине Мэри», я изложила ему лишь сокращенную версию нашей беседы. И, скорее всего, я упустила кое-какие детали.
— Как, например, девичье имя мачехи, — буркнул Форк.
Не обратив на него внимания, она перевела взгляд на Винса.
— Когда вы сегодня вечером звонили мне, я вела достаточно деликатный политический торг с шерифом, почему и прервала разговор с вами. Примите мои извинения.
— Нет необходимости извиняться.
— А позже появился Сид с очень важной информацией, которая и явилась подлинной причиной нашего визита.
Она пытается в силу каких-то причин вызвать к нему полное доверие, подумал Винс, глядя на Форка.
— Так что вам удалось выяснить, шеф?
По лицу Форка расплылась улыбка, которую скромной не назовешь.
— Тот парень, которого мы с Б.Д. знали давным-давно — тот, который представал в виде священника и водопроводчика — и которого мы знали как Тедди Смита или Джонса…
— Убийца, — сказал Винс.
— Да. Он. Так вот, я выяснил его настоящее имя.
— Каким образом?
— С помощью отпечатков, которые он оставил в фургоне.
— Перестань хорохориться, Сид, — бросила Хаскинс.
С той же гордой и счастливой улыбкой Форк перевел взгляд с Винса на Эдера.
— Словом, настоящее имя этого типа не Смит и не Джонс — хотя большого открытия тут не было. Настоящее его имя — Теодор Контрэр.
Не скрывая удовольствия, Форк наблюдал, как на лицах Эдера и Винса появилось изумление. Первым пришел в себя Винс и спросил:
— Ее брат?
Форк кивнул.
— Кому еще она могла довериться в таких делах? По его данным, у него есть — или точнее, была — сестра на три года старше, чье имя было Мэри-Эллен Контрэр — звучит, как старинный романс.
— Насколько длинен у него список правонарушений? — спросил Винс.
— Девять арестов и два приговора. Он провел два года в Луизиане, в тюрьме Ангола и девять месяцев в тюрьме округа Лос-Анжелес за попытку нападения.