Она поцеловала Марью в щеку, Василия в лоб. Дернув за шнур, вызвала Аспасию, распорядилась пойти к конюшему Никосу Трахониоту, разбудить его и велеть немедля выдать в распоряжение князя Верейского самый лучший крытый санный возок на две персоны.
Когда все ушли, Софья подошла к маленькому зарешеченному окошечку с венецианскими стеклышками, оплетенными золотой клеткой и распахнула его.
Мела пурга, зима грозила быть свирепой…
Ну, вот и славно! Пока все идет, как следует. Верейское княжество наше. Теперь остается Тверское, а потом…
Проснувшись, Иван Васильевич первым делом потребовал Патрикеева. Уже по тому, что он не явился немедленно, Иван Васильевич заподозрил неладное.
И был, как всегда, прав.
— Их нет в Москве, государь, — отирая пот с бледного лица, и бухнувшись для пущей важности на колени, будто он какой-нибудь простой слуга, жалобно сказал Патрикеев. — Мы все сделали как надо. С его дома глаз не сводили, но ни он, ни Марья не появились там до утра.
— И где же они теперь, по-твоему?
Патрикеев поклонился до полу.
— Не изволь гневаться, государь! Не вели казнить, хотя вина конечно моя! Ну, кто ж мог знать…
— Короче! — потребовал Иван Васильевич.
— В общем, донесли мне с Южных ворот, что еще в два часа ночи выехали они в сторону Вереи.
Великий князь задумался.
— А может это и к лучшему…
Верейский бежит и уже тем самым виноват… И если бы не это приданое, я бы ему не мешал… Впрочем, одной этой попытки к бегству вполне достаточно, — ведь это не что иное, как измена… И приданое вернем…
— Ну-ка, Иван, найди срочно, — великий князь секунду размышлял. — Да, — князя Оболенского…
— Которого Оболенского, государь?
— Бориса Туреню! Он из Верховских Оболенских и места те хорошо знает. Раз Верейский в свое княжество помчался, он где-то в тех местах и рубеж перейти намерен. Пусть Туреня возьмет дюжину своих людей, да пусть схватят этого героя вместе с его супругой, а главное, Патрикеев, слушай меня внимательно, — пусть найдут у них тот самый ларец, о котором ты мне вчера напомнил.
Патрикеев поднял голову, вытаращил глаза и остолбенел, изображая крайнее изумление.
— Я не понял, государь, как?… Откуда?… Почему он у них?…
— Теперь это уже не важно, Юрий. Так вышло. И если мы с тобой хотим пожаловать мою невестку, нам придется достать Удалого. И вот еще что. Прикажи, чтоб его не брали раньше времени! Пусть поймают у самого рубежа, чтоб были верные доказательства, что они хотели бежать…
— Слушаюсь, государь. Будет исполнено!
Через два часа Патрикеев протягивал Борису Туреню, князю Оболенскому, великокняжескую грамоту.
— Личное и срочное поручение государя!
Еще через два часа Борис Туреня во главе дюжины отборных воинов своей дружины выехал из Москвы. Летом прошлого года он по приказу великого князя успешно отразил нападение хана Алегата на Нижний Новгород и имел возможность проверить своих людей в деле. Сейчас он отобрал не только опытных, но и тех, кто был родом из близлежащих к Верее, Оке и Угре мест. Борису Турене очень не хотелось упустить князя Верейского и навлечь на себя гнев великого князя, поэтому он напряженно думал, стараясь предугадать возможные ходы противника.
Поразмыслив, князь подозвал сотника Артема Захарова.
— Послушай, Артем, ты, кажется родом из наших Верховских сторон?
— Да, князь, мой батюшка и я — мы дворяне князя Воротынского, наше имение на берегу Угры невдалеке от ее впадения в Оку. Вместе с князьями Воротынскими мы перешли на московскую службу еще в 1475 году.
— На службу в мой полк ты поступил в году восемьдесят первом… А до того служил в великокняжеском войске?
— Так точно.
— Был на Угре во время Великого Стояния с войском Ахмата?
— Никак нет! Я в судовой рати князя Ноздреватого воевал столицу Ахмата — Сарай-Берке. Но мой батюшка стоял на Угре и рассказывал, что не раз видел там князя Михаила Удалого, которого мы сейчас преследуем.
— Очень интересно… То есть, и ты и твой батюшка отлично знаете те места?
— Конечно, князь — с малолетства!