Прежде чем лечь, Варежка выглянула в окно и вдруг увидела, как в ворота монастыря въезжают сани, останавливаются у крыльца и сама настоятельница, мать Иоанна, выходит навстречу этим саням, а кто-то большой — несомненно, мужчина — закутанный в бобровую шубу, шествует вместе с матушкой внутрь.
Странное предчувствие надвигающейся беды кольнуло Варежку в самое сердце. Какое-то неясное внутреннее чувство, возможно воспитанное еще в том далеком лесном разбойничьем детстве, вдруг шевельнулось в ней и подсказало, что она должна непременно выяснить, что происходит — ведь светский мужчина в женском монастыре — неслыханное событие.
— Лиза, — прошептала Варежка, — Я должна посмотреть кто это!
— Ты знаешь, что будет, если тебя поймают?!
— Все уже давно спят. Я тихонько…
Варежка уложила одеяло на своей постели так, чтобы казалось, будто она спит, закутавшись с головой, и сбросив подшитые мехом башмачки, босиком на цыпочках двинулась к двери.
— Ты сума сошла! — Испуганно зашептала Елизавета. — Босиком по каменным плитам в такой холод! Ты простудишься и умрешь!
— Обойдется, — ответила Варежка. — Бывало, я и по льду босиком ходила. Если кто заглянет, скажи, будто мне нездоровится и не надо меня будить.
Ловко и бесшумно Варежка, прижимаясь к стенкам, пересекла несколько пустых монастырских коридоров, зал, где проходили занятия а, подкравшись к келье настоятельницы, с удовлетворением отметила, что дверь плотно не заперта и полоска света из довольно широкой щели падает в коридор.
Заглянуть в келью Варежка опасалась, но, спрятавшись за дверью, слышала каждое произнесенное там слово.
— … поэтому я был уверен, что смерть моего сына является результатом какого-то заговора, но я долго вел поиски не в том направлении, пытаясь навести побольше справок об убийце, и не смог найти ничего компрометирующего. Потом вдруг я как-то осознал, что, в сущности, все произошло из-за вашей воспитанницы. Я решил выяснить, что известно о ней. Она ведь записана у вас, как панна Русиновская-Сурожская. Что вы знаете о ее родителях, матушка?
— Ее отец — богатый и влиятельный дворянин, владеющий двумя большими поместьями: в том числе родовым — Русиново, а также обширными Сурожскими землями на юге. Он вдовец, но у него есть старший сын — Максимилиан, который регулярно навещает сестру и весьма аккуратно привозит оплату за обучение. Я не понимаю, князь, что вас смущает?
— А то, милейшая матушка, что если бы вы взяли на себя труд еще четыре года назад проверить, кем на самом деле является так называемая панна Русиновская-Сурожская, вы бы выяснили, что никакого имения Русиново не существует в природе, а кастелян города Сурожа никогда не слышал ни о каких владельцах, поскольку это королевские земли.
Дальше Варежка не слушала.
Она бегом бросилась обратно, и так же незаметно проскользнув по всем коридорам, прибежала в свою келью.
Слегка запыхавшись, она быстро схватила свое бальное платье, ожерелье, подаренное отцом, завернула все это в узелок, затем резким движением выдернула толстую холщовую простыню.
— Что?! Что случилось? Что ты делаешь? — испуганно спрашивала Елизавета.
— Я немедленно ухожу отсюда. Держи, — она подала в руки растерянной Елизавете край простыни, внезапно к ужасу и изумлению подруги выхватила длинный кинжал и одним движением разрезала простыню вдоль, а два конца завязала крепким узлом.
Елизавета смотрела на все это, остолбенев от изумления и ужаса.
Варежка быстро натянула сапожки, оделась потеплее и распахнула окно.
Вьюга и снег ворвались в келью.
Варежка крепко привязала конец связанных простынь к оконной раме, вдруг неожиданно широко улыбнулась и весело сказала:
— Наконец-то я вырвусь отсюда! Прощай, дорогая моя единственная подружка, даст Бог, еще свидимся!
И взяв узелок в зубы, решительно выскользнула через окно во тьму и вьюгу…
Князь Андрей писал что-то, поскрипывая гусиным пером. Закончив писать, он потянулся и стал готовить себе постель. Вьюга, бушующая всю ночь, утихла, и серый зимний рассвет брезжил за окном.
Какой-то странный звук заставил князя Андрея выпрямиться и прислушаться.
Казалось, кто-то скребет пальцем снаружи по замерзшему стеклу.
Князь Андрей потушил свечу, взял саблю, бесшумно подошел к окошку и резко распахнул его.
— Это я, — сказала Варежка. — Впусти меня, я очень замерзла. Я пришла к тебе навсегда.