Отправляясь в Москву, угорские дворяне были спокойны за свои имения.
Опытный воин Микис остался главнокомандующим объединенных войск четырех имений, кроме того, у Леваша в Синем Логе осталась сотня отлично вооруженных и хорошо обученных людей.
По закону Леваш должен был взять их с собой в поход, но он укрывал эту сотню от воеводы Образца, который был непосредственным военачальником всех угорских дворян, и которому они должны были сообщать обо всех своих воинских отрядах. Но маленькая ложь легко сходила Левашу с рук, потому что никто на него не доносил воеводе — все, даже воинственные монахи Преображенского монастыря были очень довольны тем, что рядом постоянно находится сотня опытных и вооруженных людей, всегда готовых прийти на помощь соседям.
Дворяне с Угры прибыли в Москву вовремя.
28 августа великокняжеское войско выступило в поход во главе с самим государем. По его личному приказу вместе с войском отправился на войну даже старик Аристотель со своими помощниками и огромным количеством отлитых за последнее время и усовершенствованных скорострельных пушек.
Дни Великого Тверского княжества были сочтены.
Глава девятая
ОСАДА
В Москве Василию удалось на несколько минут прорваться к немыслимо занятому Патрикееву и добиться того, чтобы угорских дворян не разделяли, и Патрикеев, даже не разобрав толком, чего опять хочет этот настырный Медведев, поручил Ларе разобраться с его просьбой.
Ларя, испытывая симпатию к Медведеву и к Филиппу, которого он хорошо помнил по Новгороду, вошел в положение и написал от имени Патрикеева грамотку, согласно которой все друзья направлялись в особый отряд элитной кавалерии, состоящей из одних бояр, боярских детей и некоторых особо привилегированных дворян.
Не успели они выйти из Москвы, как проезжающий по дороге навстречу рядам шествующего войска воевода Оболенский, издали увидев Филиппа, остановил своего коня и закричал:
— Бартенев!!!?? Как ты здесь? Почему не в моем полку? Там же о тебе до сих пор легенды складывают! Я сейчас же скажу Патрикееву…
— Спасибо князь, но не надо, — всем в полку привет, конечно, но я нынче попросил, чтоб меня с друзьями вместе, вот…
— А где же твои знаменитые щит и палица? — Воскликнул Оболенский, увидев, что Филипп в одной кольчуге, без всякого оружия и брони.
— А зачем они мне? — Филипп показал князю свои огромные кулаки — Разве этого мало?
— А-а-а! — Воскликнул князь Оболенский так, будто его осенило. — Я понял! На этот раз ты решил им так показать — голыми руками? Ну, молодец! Ну, воин!! Ну, рыцарь!!! Я сейчас же расскажу о тебе всему полку, и ты даже здесь услышишь, как ребята тебя вспоминают!
Князь ускакал, и действительно, через четверть часа где-то позади, перекрывая непрерывный грохот повозок, стук тысяч копыт и все остальные звуки характерные для огромного войска, движущегося маршем и растянувшегося на несколько верст, вдруг раздался слаженный мощный приветственный гул сотен голосов, орущих никому не понятное:
— Ра… иии. пуууу..
— Слыхали? — Усмехнулся Медведев своим друзьям — Они кричат «Ура Филиппу!!!» Приятно, что кого-то из нас знают в этом войске!
— Что за вопли? Что это за безобразие на марше? — раздался вдруг сиплый простуженный голос. — Кто командир? Прекратить! Тишина в строю! — какой-то всадник мчался навстречу, явно намереваясь отыскать нарушителей порядка.
— Иван! Дубина! — Закричал Медведев. — Ты ли это? Стой!
— Медведев! Дружище! — Совершив маневр достойный самого ловкого наездника, Дубина, на всем скаку развернувшись, вклинился в ряды элитарной конницы и ухитрился даже обнять Василия. — Как я рад тебя видеть! Господи, да это же Филипп! Ну, здравствуй, благодетель! Какого ты мне коня подарил отменного! Гляди — до сих пор подо мной, а побывали мы уже с ним с тех пор в десятках сражений!
— Ну вот! — Воскликнул Медведев — Ты не был в ливонском походе восьмидесятого года и не знаешь, что Филипп, попав на войну прямо из Новгорода, сразу после того, как тебе коня этого подарил — стал там героем и любимцем! Это как раз в его честь и кричали сейчас воины Оболенского, узнав, что Бартенев снова с ними в одном войске!
— Так это же совсем другое дело! — воскликнул Дубина. — К приветствию такого замечательного и щедрого человека и я могу присоединиться! — И вдруг заорал своим сиплым голосом, так что шарахнулись соседние лошади: — Ура Филиппу Бартеневу! — И тут же спохватился, как будто что-то вспомнил: — О! Медведев! Совсем недавно вспоминали тебя с моим полковым воеводой!