В этот момент один из спутников Джабрила вошел в салон первого класса с гранатой в руке. Женщина заставила другую стюардессу взять в руки микрофон громкой связи. Из динамиков послышался чуть дрожащий голос: «Всем пассажирам пристегнуть ремни. Самолет захвачен революционной группой. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и ждите дальнейших инструкций. Не вставайте. Не трогайте ручную кладь. Не покидайте своих мест. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Сохраняйте спокойствие».
В кабине пилот увидел входящую стюардессу и возбужденно воскликнул: «По радио только что передали, что кто-то стрелял в папу!» Тут он увидел Джабрила, вошедшего следом за стюардессой, и его губы изумленно округлились. Когда же он увидел гранату, то просто лишился дара речи. Но пилот сказал: «…стрелял в папу». Означало ли это, что Ромео промахнулся? Неужели операция провалилась? В любом случае альтернативы у Джабрила не было. Он приказал пилотам изменить курс и лететь в арабское государство Шерхабен.
В человеческом море, залившем площадь Святого Петра, Ромео и его группа дрейфовали у каменной стены, образовав маленький островок. Энни в одеянии монахини стояла перед Ромео, который держал винтовку наготове, хотя до появления папы оставалось почти три часа. Ей поручалось прикрыть Ромео, дать ему возможность выстрелить даже ценой своей жизни. Остальные террористы, также в монашеских одеяниях, стояли кружком, чтобы толпа не затерла Ромео.
Ромео привалился спиной к каменной стене, прикрыл глаза, мысленно повторил все этапы намеченной операции. Как только появится папа, он, Ромео, коснется плеча мужчины, стоявшего слева от него, и тот подаст радиосигнал, взрывающий статуэтки, прикрепленные к противоположной стене. В момент взрыва он выхватит винтовку и выстрелит — время надо рассчитать очень точно, чтобы выстрел приняли за эхо от взрывов. Потом бросит винтовку на землю и в окружении своих монахов и монахинь бросится бежать вместе с остальными. Статуэтки играли роль и дымовых шашек, так что площадь Святого Петра к тому времени начнет затягивать дымом. Те люди, что сейчас стояли неподалеку, представляли собой потенциальную опасность, поскольку могли увидеть, что он делает, но хаотичное движение толпы тут же унесет их в сторону. А если кто попытается его преследовать, тут же получит пулю.
Ромео чувствовал пробивающий его холодный пот. Он смотрел на размахивающую цветами толпу, превратившуюся в море белого и пурпурного, розового и алого. Думал об их радости, об их вере в воскресение Христа, экстазе, в который повергала их надежда в победе над смертью. Вытер руки о пальто, ощутил тяжесть винтовки, оттягивающей плечо. Тупая боль разлилась по ногам. Чтобы скоротать время, Ромео ушел мыслями в себя.
Перед ним возникли сцены из далекого прошлого. К конфирмации его готовил романтичный священник, и он знал, что один из старших кардиналов в неизменной красной шапочке удостоверял смерть папы, похлопывая его по лбу серебряным молоточком. Неужели все осталось по-прежнему? На этот раз молоточек сильно запачкается кровью. И каких он размеров? Достаточно большой и тяжелый. Чтобы забить гвоздь? И, разумеется, это очень древний молоток, реликвия Ренессанса, украшенный драгоценными камнями, не орудие производства, а произведение искусства. Не важно, на этот раз стучать будет не по чему. Винтовка, что висела у него под плащом, стреляла разрывными пулями. И Ромео знал, что не промахнется. Он же был левшой, а левшам, как известно, всегда сопутствовал успех в спорте, любви и убийствах.
Ожидая, Ромео задавался вопросом, а почему у него нет ощущения того, что он готовится совершить святотатство. Все-таки его воспитывали в строгих католических традициях, в городе, где каждые дом и улица напоминали о зарождении христианства. Даже отсюда он видел крыши святых зданий, слышал перезвон колоколов. Площадь украшали статуи святых мучеников, воздух наполняли ароматы весенних цветов, которые принесли с собой тысячи и тысячи верящих в Христа.