Девушка расплакалась, уже не таясь. Женька стоял над ней, полный предчувствием беды.
- Солдаты приехали. Русские. Из Пиллау. На грузовике. И еще офицер на машине.
- И что?..
- Взяли Монику, взяли херра Франца, допрашивали. Дом обыскали и…
Она зарыдала совсем уж горько.
- У… увезли обоих.
- Куда?
- Не зна-аю. В Пиллау, наверное. Херр Айген, уезжайте отсюда скорее, а то они…
Женька не стал слушать, что именно «они» сделают. Машинально заверяя Хельгу, что все будет хорошо, он лихорадочно думал.
- Фройляйн Хельга, - наконец произнес он. – А когда солдаты дом обыскивали, в амбар заходили?
- Не зна-аю, - всхлипнула девушка. – Может, и заходили. Я не видела, мне рассказали.
- Ладно, тогда я пойду. Не беспокойтесь, я здесь ненадолго. И вообще, это, наверное, ошибка какая-то, - бросил он, собираясь уходить.
- Херр Айген, - пискнула Хельга ему в спину. – А этот… из Кенигсберга… Его опять в деревне видели. Вчера ночью.
Женьку обдало холодом. Он совсем не ожидал таких осложнений. В том, что никто не знал про спрятанную рукопись, был уверен. Что же случилось?..
Он быстрым шагом направился к правлению совхоза, куда обязан был явиться согласно документам. Усталый председатель, по вечернему времени прилично подшофе, плеснул Женьке треть стакана самогона, который тот залпом выпил – парня колотило от возбуждения.
- Ночуй здесь, - сказал председатель. – Завтра хату присмотришь. Заселяйся, в какую хочешь – больше половины пустые стоят.
Но Женька помотал головой.
- Я лучше сейчас пройдусь, осмотрюсь. Может, что сразу найду.
- Ну, как знаешь, - пожал плечами председатель.
Женька быстро шел по деревне к знакомому дому, не обращая внимания на подвыпивших переселенцев, группами сидящих у обитаемых домов и провожавших его взглядами. Однако здесь было слишком много новых людей, чтобы он выглядел совсем уж белой вороной. А немцы, знавшие его два года назад, видимо, сидели по домам и на улицу не высовывались.
Дом дядьки Моники потряс его выбитыми окнами и распахнутыми настежь добротными дверями. Он зажег фонарик и вошел внутрь.
Там все было перевернуто вверх дном. Видимо, после обыска сюда наведывались еще люди, подобравшие все более-менее ценное.
Неожиданно Женька вспомнил строгое и красивое лицо Моники, ее ладную фигурку, и его на мгновение охватила тоска. Ведь все могло сложиться совсем по-иному…
Евгений резко стряхнул с себя навеянную волнением и алкоголем меланхолию. У него другой путь. Совсем другой.
В доме ему было нечего делать, он вышел во двор и повернул к амбару. Тот мрачной массой темнел в глубине двора.
У Женьки было омерзительное ощущение, что его затылок сверлит чей-то недобрый взгляд. Он с усилием подавил это чувство.
А зря.
Пустой амбар навалился на него гулкой тишиной и сумраком.
Человек смотрел на Женьку из мутного чердачного окошка под крышей дома. Человек знал, что объект приехал в деревню и понимал, что рано или поздно он придет в этот дом. Заглянет на чердак или нет – неизвестно. Но тут было самое удобное место, чтобы проследить за тем, что он будет делать в доме, так что надо было рискнуть. А если все же объект поднимется на чердак… тем хуже для него.
Человек не знал, что объект пойдет в амбар – это стало для него новостью. Теперь он раздумывал, как поступить дальше.
Человек привык принимать решения очень быстро. Его движение началось еще до того, как он додумал свой план – нейтрализовать и обыскать объект после того, как он выйдет из амбара.
Человек предполагал, что объект выйдет с неким предметом, но не знал, с каким именно. Идеально было бы захватить и предмет, и объект – последнего для допроса. Но это было невозможно. Объект придется ликвидировать, хотя босс за это не похвалит.
Человек открыл чердачный люк и внимательно прислушался к тишине разоренного дома. Кажется, все в порядке.
Он повернулся спиной и начал осторожно спускаться по скрипучей лестнице. Когда был на середине, его ноги обхватили стальной хваткой и резко дернули. Человек полетел в разверзшуюся пустоту, но изогнулся в полете и умудрился приземлиться на ноги, даже не подняв особого грохота. Одновременно он выхватил из-под пиджака нож и бросился на смутную в темноте фигуру.
Но его поднятая для удара рука была крепко схвачена, а ноги подсечены. Человек упал на спину, пытаясь в свою очередь подсечь ноги противника. Однако тот ушел от захвата и оказался позади. Человек попытался крутануться на полу, пользуясь ногой, как рычагом, но шея его была охвачена, словно тисками. Последнее, что он слышал в этой жизни – хруст собственных ломающихся позвонков.