Люди в чуме как бы отошли за границу сознания. Евгений совершенно не ощущал их присутствия. Звук рождался сам по себе и шел откуда-то извне. Здесь же были только Евгений и истекающий кровью безумный шаман.
А тот вдруг беспокойно поднял голову. Закрывающая лицо бахрома шевелилась от неровного дыхания, словно живая.
Странно, Кромлех уже не видел на кафтане крови, да и с пола лужа куда-то исчезла. Мысль об этом мелькнула в нем и тут же растворилась бесследно.
- Эй, тут кто? – вскрикнул шаман, поводя головой в разные стороны, словно обеспокоенный ворон. – Ты кто? Ты здесь зачем? Эй, эй, эй, зачем пришел? Чего надо?
Евгений никого не видел, но тоже ощутил некое чуждое присутствие и вновь похолодел.
- Я тебя найду, чужой шаман! – вдруг страшно вскричал Федор и совершил невероятное: подпрыгнул на месте, вертикально вознесся вверх и – исчез в дымовом отверстии чума.
Перед этим Женьке показалось, что шаман вспыхнул, превратившись в ослепительный ком света.
Чум исчез, снова настал полный мрак, в котором юноша погрузился было в размышления об увиденном феномене. Однако ситуация опять изменилась.
Наверху возник световой пузырь – Женька увидел, как он просочился в дымовое отверстие вновь проявившегося чума.
Взгляд юноши как будто был расфокусирован, но тут же зрение восстановилось, и он понял, что аморфный пузырь света на самом деле – продолговатое светящееся яйцо поболее стоящего во весь рост человека. При ближайшем рассмотрении оказалось, что состоит яйцо из светящихся волокон, похожих на ослепительную паутину. А еще оно непрерывно вращалось, и из него исходили волнующиеся протуберанцы.
Яйцо плавно опустилось перед Евгением, и тот понял, что никакое это не яйцо, а среднего роста человек. Кромлех решил было, что это Федор, но нет, это был кто-то другой – хотя чем-то неуловимым напоминал шамана. Угловатое скуластое лицо, остро блестящие глаза с не выраженным эпикантусом, темная кожа. Монголоид. А может, индеец… Да, индеец, скорей всего.
Не молод. Не похож на дряхлого старика, но лет ему явно было немало.
Одет он был, впрочем, совсем иначе, чем шаман – никакого ломболона. Мешковатые потертые штаны из парусины, клетчатая старая рубашка, широкополая соломенная шляпа...
- Вы кто? – неожиданно для самого себя строго спросил Евгений. Только что он был уверен, что не в силах произнести ни слова.
Однако произнесенные им слова были не совсем… не только звуком. Евгений с удивлением увидел, что они вышли из него, подобно переливающемуся облачку пара, на котором был записан его вопрос, и зависли в воздухе.
- Хуан Матус, к вашим услугам, - ответил человек, слегка поклонившись. – Можете называть меня дон Хуан.
Его слова тоже вышли облачком, но записаны были по-испански – Кромлех уже знал этот язык почти как родной.
- Откуда вы? – теперь по-испански продолжал допрос юноша, больше не обращая внимания на то, что они беседовали на манер героев комикса.
Странный старик утробно расхохотался, звучно хлопнув себя по ляжке ладонью.
- Суровый он парень, оказывается, - с веселым удивлением заметил старик в сторону, словно кто-то стоял за его левым плечом.
– Я издалека, - теперь он обращался к Евгению. – Мой уважаемый собрат освободил для меня тут место. Ненадолго.
- Зачем?
- Чтобы я успел с вами переговорить.
- О чем?
- Ну, например, узнать, не страшно ли вам.
- Мне не страшно, - ответил Евгений, осознав, что ему действительно не страшно. Хотя должно было бы.
Дон Хуан снял шляпу, потер виски, нахлобучил ее опять и покачал головой, глядя на Женьку с некоторым удивлением.
- Надо же, - хмыкнул он и снова разразился бухающим смехом.
Евгений мельком обратил внимание, что в чуме все застыли – не только люди, даже огонь и дым. Но юноша просто отметил это, как еще один факт.
Отсмеявшись, дон Хуан разом, не помогая себе руками, легко опустился на пол. На Евгения глядел с веселым любопытством.
- Ты ничего не понимаешь, - заметил он. – Но ничего не боишься.
Его слова искрились и переливались перед Женькиным носом.
- Откуда ты знаешь? – спросил тот.
- Я тебя курю, - преспокойно ответил дон Хуан. – Сижу очень-очень далеко отсюда в зарослях чапараля, в месте силы, и курю. И вижу.
- Где далеко? – спросил юноша.
- Неважно, - старик махнул рукой. – Ну, в Соноре… В Мексике.