С самого утра я настойчиво напоминал себе о том, что решил сохранять тело расслабленным. По несколько раз в минуту я скользил вниманием по поверхности лица, груди и спины, рук и ног, отпуская все напряжения, что позволяли себя отпустить. Если же я встречался с чем-то, что никак не расслаблялось, я без малейшего сожаления двигался дальше и уже позже – через час или два – замечал, что под воздействием общего телесного успокоения, те напряжения сами собой исчезали. Конечно, я делал это совмещая с повседневными делами. Я ходил, ел, разговаривал, читал книги или учебники, мыл руки или посуду, стараясь всегда и везде расслаблять излишние напряжения мышц.
Спустя пару недель ежедневных упражнений моя «основа» заявила о себе. Я просто сидел на стуле, а тело нежилось в приятной истоме. В таком состоянии любые идеи и образы усваивались намного лучше. Понимание возрастало, а невнимательности, наоборот – становилось все меньше.
***
Когда мы встретились со Стариком через три недели, он поднял указательный палец и заговорил, не быстро и не медленно. В своем особом, среднем темпе.
– Запомни! Главная причина потери осознания – «ложная» личность. Ты вечно печешься о себе. Заботишься с утра до вечера о том: как выглядишь; что о тебе думают другие; насколько хорошо звучит твой голос; какую одежду надеть, чтобы понравиться и о всякой прочей ерунде. Где ты находишься, когда это происходит? – спросил он и даже не собирался ждать ответа. – Да, где угодно, только не «здесь». – сказав это, он обвел руками свой, не очень-то просторный, кабинет.
Стоило Старику произнести слово: «Здесь» как я будто магическим образом осознал себя. Ощутил тело, о котором лишь недавно забыл. Почувствовал, что сижу на твердом, но все же удобном стуле. Увидел, что ветви дерева как обычно царапают окно своими костистыми пальцами. Почувствовал как из окна резкими порывами к нам врывается осень. «Я нахожусь здесь с одним из самых удивительных людей». – возникло в уме.
Старик громко хлопнул в ладоши и тем самым вывел меня из нового провала сознания.
– О том я и говорю – сперва ты вроде осознавал себя, но потом настолько разошелся, что смотрю – уже затерялся в нахлынувших чувствах. Четвертый контроль – это еще и знание об отвлечениях, которые изо дня в день вводят тебя в «сон». – сказал учитель и сложил руки на стол.
– То, чем ты занимался, изучая второй поток мышления – это так. – не договорил он, состроив кислую мину. – Настоящая работа начинается с обнаружения главного препятствия. Соответственно и главного отвлечения. Что обычно отвлекает современного лодыря? – намекая на меня, спросил Старик – То, что вызывает наибольший интерес. Что-то очень важное. Либо то, что доставляет удовольствие. Точнее то, что доставляло удовольствие раньше. Ведь ты всегда ищешь его там, где уже находил. – Старик пристально посмотрел на меня.
Я знал, что подобным образом он проверяет, осознан ли я сейчас.
Убедившись, что все в порядке, он продолжил:
– Нужно проследить, о чем твои мысли говорят чаще всего. Наблюдай за ними не за тем, чтобы остановить, а чтобы выяснить их основную тему. Разберись на чем ты повернут больше всего. Когда выяснишь, сведи деятельность, о которой постоянно думаешь к минимуму. Понял? – сказал Старик и впервые за последнее время стал ждать моего ответа.
– Следить за мыслями и увидеть вокруг чего они крутятся чаще всего. – подводил я итоги. – Когда увижу, перестать делать то, о чем постоянно думаю.
– Да уж. – прервал меня Старик. – Звучит совсем не так. Старым, видно, становлюсь. – посмеялся он. – Понимаешь, ты можешь думать о нужных вещах. Поесть, сходить в туалет, поспать и тому подобное. Разве нужно это прекращать? Дело в том, чтобы увидеть нечто избыточное, лишнее. – Учитель прервался и развел руками, словно чего-то не понимает. – Вот не хочу тебе все разжевывать. Хоть убей. Разбирайся сам. Давай лучше в шахматы сыграем.