Видимо, и Ему не чужд порой сарказм и Он бывает не менее ироничен, чем сама природа. Как я дальше покажу, простым «отнятием» десяти колен это возлияние любви на греховное чадо, произошедшее на свет от не менее греховного зачатия, не заканчивается. Хвост греха, а следовательно, и наказания потянулся за всеми будущими поколениями.
Говоря так, я отнюдь не намерен умалять ни великой исторической роли наших первых царей, ни их явно незаурядных человеческих достоинств. После них наш царский трон личностями такого масштаба, к сожалению, не располагал. Боюсь даже, что это была вершина, с которой, несмотря на отдельные в дальнейшем спорадические успехи, мы покатились вниз.
В Израильском царстве всего за 200 лет (927–724 гг. до н. э.), вплоть до его падения, сменилось 19 царей — и ни один не закрепился в народной памяти. Немного получше было на Иудейском престоле, но и там за 340 лет (927–587 гг. до н. э.), вплоть до первого разгрома страны, завершившегося Вавилонским пленом, сменилось 20 царей — и тоже известных только историкам.
На фоне этой не очень успешной перспективы, деятельность Давида и Соломона, равно как и они сами, поистине, легендарны. А разговор о них в несколько заземленном тоне, который я здесь допускаю, — следствие простой потребности понять, что же произошло.
Давид совершает уголовное преступление — ему сходит с рук. Предъявленные Соломону обвинения, в уголовном отношении, безупречны — и за них так чудовищно непоправимо наказан весь Израиль.
Оставим в стороне зловещую концепцию вины сына за преступление отца (и даже внука за грехи деда), но мысль о вине народа за образ жизни царя, правомерная, возможно, в каком-то опосредованно-символическом ряду, выглядит здесь чудовищно чрезмерной и столь же несправедливой.
Чтобы в этом убедиться, вернемся к фигуркам, которым поклонялся, якобы, царь Соломон. Я уже упоминал об изображениях львов у его трона, на которые даже библейский текст взирает просто как на предметы роскоши и символы могущества. Что касается других изображений, включая постройку капищ (языческих храмов), то и Библия, и Флавий видят в этом — лишь стремление удовлетворить религиозные нужды своих жен, что, на современном языке, могло бы звучать как уважение к вере близких тебе людей. Думаю, что так оно и было. Человек, отдавший жизнь на богоугодные деяния, построивший храм, «чтобы пребывать имени» Бога «там вовек», мог, наверно, позволить себе и эту неслыханную ранее религиозную терпимость.
Сообщение о том, что он не только угождал женам, но и сам поклонялся их богам занимает в узкой колонке Книги царств всего три строчки: «И стал Соломон служить Астарте, божеству Сидонскому, и Милхому, мерзости Аммонитской» (3-я Книга Царств, 11, 5).
Несмотря на то, что эта деталька не вяжется ни с психологией, ни с содержанием личности Соломона, я не стану ее отрицать, поскольку предполагаю, что она есть преувеличение некоторого сознания, блюдущего закон с особым рвением и потому перестаравшегося. Вполне вероятно, оно принадлежало одному из пророков — соглядатаев царя Соломона. В Библии, по-моему, не указывается его имя. Возможно, это был тот же Ахия Силомлянин, который разорвал свою одежду на 12 символических кусков перед Иеровоамом, обещая ему корону и побуждая восстать против своего законного царя, возможно, это был другой, такой же прыткий комиссар от Бога — не имеет значения.
В атмосфере строгого духовного прилежания и ревностной идеологической верности Высшему Абсолюту такой сценарий неизбежен. Шла обычная борьба за престол, нашелся некий из близких духовников, которому царь в чем-то не потрафил — вот и облеклось все в форму фанатического рвения, пригвоздившего успешного царя к позорному столбу идейного предательства.
Не случайно, по какой-то внутренней потребности эпоса к стилистическому равновесию и торжеству справедливости, Иеровоам тоже берет себе в жены египтянку и с первых дней своего царствования впадает в скверну идолопоклонства с такой дерзостью, что клеветникам Соломона и не снилось.
И действительно, как должен быть поражен верующий еврей, узнав, что человек, которому Бог отдает полстраны за грехи царя Соломона (или пусть даже всей Давидовой династии), оказывается вероотступником не в частностях, не в отдельных проступках, а во всей полноте своей натуры! Я имею в виду Иеровоама, поставленного Всевышним на престол отколовшегося Израиля, который начал свое царствование с постройки двух капищ, создания множества золотых телец для поклонения, с подлога и убийства пророка, ему на это указавшего.