От безысходности Ангела старался найти плюсы даже в этом. Но их не было. Какие плюсы в смерти? Те, что имелись, звучали абсурдно и незначительно. Плюсов в жизни гораздо больше, и значение ее велико. Два состояния – желание жить и апатия к жизни – боролись на чашах весов. Порой перевешивало второе.
– Ты что-то ищешь? – неожиданно спросил Джинджер, размешивая ложкой шоколад. Легкий звон ложки о фарфор вернул внимание Ангелы, и он ответил:
– С чего ты взял?
– У тебя такой потерянный вид, словно ты чего-то лишился, а теперь пытаешься найти это.
Черт побери, он был прав. Ангела отвык от проницательности папы.
А может, мистер Джинджер – естественно рожденный синтоним? Эта мысль навела Ангелу на череду следующих мыслей: мама, которую он никогда не видел; отец, хранящий молчание о ней; способности Ангелы, взявшиеся ниоткуда; Святая Мелани…
– Расскажи о маме, – не глядя на отца, попросил синтоним.
– Что? – Джинджер оторвал взгляд от перемешанного шоколада.
– Расскажи… мне… о маме.
Старший Эрар отложил ложку и уперся ладонью в лоб.
– Ты всегда говорил мне, что она оставила нас по каким-то важным причинам, а по каким именно – не сказал.
Джинджер бегло взглянул на Ангелу и принялся разбирать салфетки, тем самым стараясь унять страх и тревогу.
– В Сноудонии я не в первый раз. Когда-то мне поручили вести проект комплекса зданий – самый сложный проект из всех, что я планировал. Директор предприятия тогда приударял за твоей мамой, и это несмотря на жену, которой оставалось только смириться. Мне очень нравилась твоя мама. Она работала на этого человека, была его секретарем. Обычно все думают, что директор так или иначе должен иметь роман со своей помощницей, тем более красивой. Но это был не тот случай. Она была недоступной, отвергала всех мужчин, что ее окружали. Они предлагали ей деньги и любовь, но твоя мама их даже не замечала. Отмахивалась от них, как от назойливых мух. И тут я такой: «Здрасте!». Ты даже представить себе не можешь, сколько раз я пытался с ней поговорить. Целый год она просто игнорировала меня.
– А потом?
– Как-то раз я встретил ее на фестивале. Приезжали жители соседних городов, привозили, кто что имел. И так, бродя между палаток, я встретил ее. Впервые за год я видел такую светлую улыбку, такие глаза, искрившиеся от восторга. А знаешь, почему? Она увидела аммониты. Смотрела на них так завороженно, что даже не заметила, как я подошел. – На лице Джинджера появилась искренняя улыбка. – Она сразу помрачнела, когда увидела меня. Я пытался завязать с ней разговор, но тщетно. И тогда я купил один из аммонитов и подарил ей. У нее было такое удивленное лицо! Я сделал это не для того, чтобы привязать ее к себе, а чтобы доставить ей удовольствие. И в тот момент, когда она улыбнулась мне, принимая подарок, я понял, что влюбился.
Ангела слушал отца словно под гипнозом, внимал каждому слову, обращал внимание на любое изменение в мимике его лица и понимал, что тот говорит искренне. Для этого не требовался даже Аварос.
– Ты никогда мне об этом не рассказывал.
Джинджер пожал плечами.
– Твоя мама была очень красивой девушкой. Она тебя любила и хотела, чтобы ты был свободен и независим от мнения других. Ей хотелось, чтобы у тебя было свое видение жизни и никто не вершил твою судьбу – только ты сам. – Джинджер отпил остывшего шоколада и сжал губы, точно сдерживал слова. – Она ушла неожиданно. Я хотел бы, чтобы ты…
– Почему ты говоришь о ней в прошедшем времени? И что значит «ушла неожиданно»? – По телу Ангелы пробежал холодок.
Нет, ведь все эти годы отец говорил ему, что мать ведет свою жизнь и не хочет возвращаться в старую, фактически не желает видеть своего, возможно, единственного сына.
Ангела почувствовал, как кружится голова, подкашиваются ноги и сердце бьется чаще. В нем пробуждался Аварос. Он сокращал его жизнь, отсекая несчастные десятки дней, что ему оставались. Ангела не мог остановить поток мыслей, влившихся в его голову. Он не различал их, не мог озвучить ни одну.
«Больно… быть… с тем… кто…» – пронеслось в его голове.
– …еще пончик, слойку и… круассан. Думаю, хватит.
Этот голос оборвал связь Ангелы с Аваросом. Он был до боли ему знаком, но синтоним отказывался верить самому себе.
Подросток взглянул за плечо отца.
Возле небольших низких витрин с подсветкой стоял высокий парень с темными волосами, в черном пальто и серых текстурных джинсах. Девушка за витриной поставила заказ в бумажном пакете на стойку, но не успел парень протянуть руку за ним, как на все кафе раздалось Ангелино: