— Вы куда? Что я тут одна стану делать? — капризно вздернула она губы. Димка пожал плечами и предложил:
— Что-нибудь полезное, ужин, например, сгоноши. Или к мужу возвращайся.
Покидая дом, я малодушно радовалась — никакие «Димочки» на него не действуют. А потом задумалась: «к мужу возвращайся»… Уж не значит ли это, что он всё ещё не может простить ей предательство и ревнует? Я попыталась забежать вперед и заглянуть ему в глаза, но у меня ничего не вышло — слишком широко он ступал. Тогда я решила разобраться с этим позже и сосредоточилась на предстоящем визите.
Дом ветеринара выглядел аккуратно. Облицован лимонным сайдингом, до окон спрятанный за забором. Димка толкнул калитку, мы вошли. Машина хозяина уже стояла тут, под навесом, но самого Анатолия Степановича не наблюдалось. Мог и пешком на работу уйти. Хотя калитка не заперта, но это тоже ничего не значит, может он считает красть у него во дворе нечего. Димка подвел меня к металлической двери, два раза стукнул в неё и опустил ручку. Дверь поддалась, мы ступили внутрь тесной прихожей.
Хозяин обнаружился в кухне, обернулся на шум, кивнул нам.
— Чайник вот поставил, — смутился он и безошибочно, хотя сестрицу уже имел счастье лицезреть, определил меня: — Здравствуйте, Женя.
— Здравствуйте, — сказала я, и наши взгляды встретились.
И я всё поняла. Всю переполнявшую его тоску, растерянность, ожидание. Его светлые, печальные глаза словно поинтересовались — разве ты не замечала раньше? Он отвел взгляд. Мне не хотелось кричать «Эврика!», «Караул!», «Хватай его!» или что-то подобное, мне совсем не хотелось говорить, слова застряли у меня в горле, не протолкнуть.
Я всё-таки сглотнула и уставилась в облицованную панелями стену. Анатолий Степанович подскочил, соорудил три чашки чая, усадил нас за стол, две подал нам. Сам вернулся к буфету, придвинул себе стул и сел. К своей чашке не притрагивался. Мне показалось он специально разделил нас, расположившись напротив, на том максимальном расстоянии, какое могла ему позволить его скромных размеров кухня. И что самое удивительное, Димка тоже помалкивал. Словно, хозяин сам пригласил нас в дом, а он выжидает начало беседы, с удовольствием заполняя паузу чаем.
Я уже всерьез подумывала начать разговор — пауза до неприличного затянулась — и подбирала правильный вопрос, как Анатолий Степанович опустил плечи и тихо выдохнул:
— Не вас я ждал, не вас.
Что тут ответишь? И переспрашивать — а кого? — нелепо. Я уж точно не стану. Я подхватила чашку и вслед за Димкой пить стала, маленькими глоточками. Смотреть на ветеринара неловко, а занять себя больше нечем.
— Работы видать у них много, у полиции. Да и бумажками их сейчас, слышал, загружают, — поделился ветеринар. Он сцепил ладони замком, сложил их на свои колени и покачался всем телом. Вперед-назад. А потом вскинул голову: — Догадались, значит. Как не спрашиваю, всё равно мне. Не вы, так эти, с погонами, придут. У меня и вещи собраны.
Он поднялся, ушел в комнату, через минуту вернулся. В руках тетрадный лист, на нем округлым, абсолютно не врачебным почерком выведена имя, фамилия. Эту не мудреную визитку он опустил на стол перед Димкой и вернулся на свое место. Рогулин Семен Борисович, прочитала я, ниже номер телефона.
— Семен Борисович хороший специалист и будет рад переехать на природу. Семья его решение поддержала, он ждёт вашего звонка, Дмитрий Сергеевич.
— Вы уже и замену себе подыскали? — удивился Димка.
— Извините, — смутился ветеринар. И непонятно отчего, толи от того, что без ведома нашел Димке нового сотрудника, толи от того, что натворил. Он опять опустил плечи и затих.
— Расскажите? — осторожно спросил Димка. Без суеты, не настаивая. Мол, если не хотите, можете не делиться своими тайнами.
— Не собирался я его, не искал, в смысле, специально, и планы никакие не вынашивал… Оно само как-то вышло. Когда сидел, много времени подумать было, осмыслить. Даже простить помышлял, в церковь при тюрьме ходил, успокоения искал… не нашел. Не простил, не получилось. Оно, конечно, ему моё прощение даром не нужно, сам хотел, по-христиански вроде, — рассудил Анатолий Степанович и горько так ухмыльнулся: — Непутевый из меня христианин вышел. Третьего числа дочке пятнадцать исполнилось бы, я на кладбище ездил, выходной брал, помните?
Я уставилась на Диму, как будто от его подтверждения что-то зависело. Понятно и без того, ветеринар не врет. Димка кивком подтвердил, а потом добавил «помню». Анатолий прижал кулаки к глазам и зубы стиснул.