Вскоре после этого на турникете при входе зажегся зеленый свет. Фрёлик направился к лифту. Поднялся на нужный этаж. Около лифта Фрёлика уже ждал человек, разменявший шестой десяток. Разделенные на прямой пробор длинные седые волосы были стянуты на затылке в конский хвост. Короткая бородка отличалась ухоженностью. Коронка на верхнем зубе придавала обаяния его кривой улыбке. Образ бывшего хиппи плохо сочетался с дорогим костюмом. Фрёлик помрачнел. Непонятно, почему он сразу же настроился против своего собеседника.
— Вы хотели поговорить со мной?
Франк Фрёлик представился.
— И в чем же дело? У меня очень плотное расписание, а свободного времени почти нет.
— Речь пойдет о вашей бывшей жене, Рейдун Вестли.
— Кто вы такой?
— Полицейский. Сейчас я в отпуске.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
— Ладно, — сказал наконец Лангос. — Поищу свободный кабинет.
Фрёлик следом за Лангосом зашагал по коридору. Они миновали несколько кабинетов и комнату, где работал ксерокс. Мужчина и женщина беседовали в стеклянной клетке; оба что-то пили из бумажных стаканчиков. Лангос завел его в какую-то клетушку, в которой стоял стол с растением в горшке. Они сели друг против друга.
Фрёлик сразу приступил к делу.
— Она в больнице, — сказал он.
— Я знаю.
— На нее напали в собственном доме.
— Это я тоже знаю.
— У меня есть основания полагать, что нападение связано с делом, которым я сейчас занимаюсь.
— Даже в отпуске?
Фрёлик не ответил. Некоторое время они обменивались осторожными, выжидательными взглядами. Потом Лангос склонил голову набок — не насмешливо, а скорее оценивающе.
Молчание нарушил Франк Фрёлик:
— Нападением на вашу бывшую жену занимаются другие. У меня есть основания полагать, что…
— Вообще-то мне нечего сказать, — перебил его Лангос. — Полицейский, который звонил мне насчет Рейдун, сказал, что к ней в дом кто-то вломился. Могу ответить вам так же, как и ему: мы с Рейдун уже много лет в разводе. О ее личной жизни мне известно столько же, сколько и о личной жизни соседа председателя нашего профсоюза.
— Хотя именно вас она назвала ближайшим родственником.
— В данном случае слово «родственник» — чистая формальность. Кстати, я на такую роль не напрашивался. Рейдун сама так решила. Я уважаю ее выбор, хотя и отказываюсь его понять.
— Значит, вы с Рейдун все же иногда общаетесь?
— В нашем случае «иногда» означает «почти никогда». Послушайте, мы с Рейдун…
— Она когда-нибудь упоминала при вас имя Элизабет Фаремо? — перебил его Фрёлик.
— Нет… во всяком случае, я такого не помню. Погодите, послушайте меня! Вы сами сказали, что сейчас в отпуске. Так что не впутывайте меня в свои дела, особенно в связи с моей бывшей женой!
— Вы видели эту женщину?
Фрёлик придвинул к своему собеседнику фотографию Элизабет Фаремо.
Лангос стал рассматривать снимок.
— Судя по вашему молчанию, вы ее видели.
Лангос кивнул.
— Где и когда?
— На Пасху. Она приезжала в загородный домик — хютте — вместе с Рейдун.
— Где находится ваш загородный домик?
— В Вальдресе. В коммуне Вестре-Слидре.
Фрёлик замолчал в надежде, что его собеседник скажет что-нибудь еще. Лангос наклонился вперед и спросил:
— Значит, вы ищете ту девушку? Она что же, изменила вам с Рейдун? Вы ревнуете? Откуда мне знать, не вы ли вломились в дом Рейдун и избили ее?
— Нет, к вашей бывшей жене вломился не я. Но… да, я действительно немного ревную к ней Элизабет. У нее была связь с вашей бывшей женой и одновременно со мной. Правда, к вам я пришел не поэтому. Дело в том, что я люблю Элизабет и у меня есть все основания полагать, что ей грозит серьезная опасность. Вот почему она сейчас где-то прячется. Более того, мне кажется, что грозящая Элизабет опасность напрямую связана с нападением на вашу бывшую жену.
Лангос закатал рукав и посмотрел на часы. Классная штучка: часики, которые работают под водой. Как у Джеймса Бонда. Лангос демонстрировал свою крутизну.
Фрёлик показал на фотографию:
— Я пришел к вам потому, что хочу найти Элизабет и помочь ей выпутаться из неприятностей. Я пробовал расспрашивать вашу бывшую жену — кстати, не я один, мои коллеги тоже обращались к ней. Она отказывается отвечать на вопросы. Возможно, ваша бывшая имеет какое-то отношение к делу. Вас я прошу всего лишь…
— Мне надо идти, — перебил его Лангос. — В чем бы там ни была замешана Рейдун, меня ее дела совершенно не касаются. Я счастлив в браке, Фрёлик. Буду с вами совершенно откровенен. На самом деле одной из причин нашего развода стали… м-м-м… пристрастия Рейдун. Мы поженились, когда были еще очень молоды. Потом мы поняли, что не подходим друг другу и духовно, и… в общем… в других отношениях. Следовательно, сейчас у нас с Рейдун не осталось почти ничего общего. Детей у нас не было. Кроме того, бракоразводный процесс проходил непросто. Одним из поводов для обострения отношений послужил именно загородный домик, о котором я вам говорил. На протяжении двух поколений хютте принадлежал членам нашей семьи. Его построил мой дед. Но Рейдун повела себя совершенно бессовестно и захватила домик, когда мы разводились. В то время я так расстроился, что не сумел отстоять свои права. Будучи сентиментальным, я купил себе коттедж по соседству с нашим фамильным хютте, который Рейдун у меня отняла. Там мы с ней чаще всего и встречаемся. Время от времени натыкаемся друг на друга, когда на Пасху ездим кататься на лыжах… — Лангос постучал пальцем по фотографии Элизабет Фаремо. — Эту девушку я видел, когда ходил на лыжах. Они отдыхали на лыжне на склоне, и я поговорил с ними минуты три, может, пять — из вежливости. Во всяком случае, имени ее я не спросил. Насколько я понял, у нее были какие-то неприятности. Она была молода, наверное, вдвое моложе Рейдун. Вот и все, что мне известно, вот и все, что я могу вам сообщить. Теперь, если позволите… — Он встал, открыл крышку своих шикарных часов и снова захлопнул ее, как школьный учитель, который звякает ключами.
— Спасибо, — сказал Фрёлик, понимая, почему Лангос возится с часами: ему не хотелось пожимать гостю руку.
Глава 18
Она сидела в кресле у окна и смотрела на улицу. Ее спина в белом халате казалась особенно хрупкой и жалкой. Каштановые волосы были расчесаны. В темном стекле рядом с ее профилем Гунарстранна увидел собственное отражение.
Он немного постоял, не говоря ни слова.
— Я знаю, кто вы, — тихо и равнодушно сказала она, не поворачивая головы.
Их взгляды в окне встретились.
— Хотите кофе? — спросил Гунарстранна и добавил: — Если вы уже настолько окрепли, чтобы спуститься в кафе.
Наконец она посмотрела на небо.
— Думаете, с таким лицом, как у меня, можно спускаться в кафе, показываться на людях?
Гунарстранна промолчал.
— Чего вы от меня хотите? — Распухшие губы двигались с трудом. Под глазами чернели кровоподтеки.
— Во-первых, меня интересует ваше самочувствие. Вид довольно плачевный… я имею в виду ваш дом, — поспешно добавил он. — Вы помните, что произошло? Хоть что-нибудь?
— Помню, как меня увозили на «скорой»… Только смутно.
— Вы помните хотя бы примерно, сколько времени прошло между тем, как приехали медики, и?..
— Нет.
Она встала, и Гунарстранна непроизвольно протянул к ней руку. Он хотел помочь, поддержать ее, но она отдернулась при его приближении и заковыляла к низкому кофейному столику у стены. Он последовал за ней и устроился с другой стороны.
— На самом деле все не так страшно, как кажется, — сказала Рейдун Вестли.
— Вы видели его?
Вопрос застал ее врасплох. Она опустила глаза. Гунарстранна ждал.
— Кого — его? — спросила она наконец.
— Я не принуждаю вас к ответу. Если хотите, давайте я скажу, как я истолковываю ваше молчание и ваше состояние. По-моему, вы видели того, кто на вас напал, но либо боитесь, что, если дадите мне его приметы, он вам отомстит, либо не хотите, чтобы его настигло возмездие.