— Алло!
Тишина.
— Алло! — повторил Фрёлик.
Треск помех — и короткие гудки. Тот, кто ему звонил, оборвал связь.
Глава 32
Спал он плохо и проснулся под звон будильника совершенно разбитый. В голове крутилась единственная мысль: поскорее покончить со сгоревшим домиком. А для этого необходимо поехать в Вестре-Слидре и все увидеть собственными глазами. Он отправился в путь рано, в седьмом часу утра, и в восемь добрался до Стейнсхёгде. На отрезке до Хёнефосса он старался не нарушать скоростной режим и прибавил газу, только когда покатил по берегу Лейры в долине Бегны. Из магнитолы доносился голос Криса Ри, который исполнял The Road to Hell. Очень актуально, подумал Фрёлик, прибавляя громкость.
В долинах залегли тени. На горных вершинах сияло солнце. По обе стороны дороги тянулись вверх сосны, похожие на флагштоки. Он попытался представить себе лицо и тело Элизабет, но в голову лезла одна мысль: «Длинные трубчатые кости…». Кто-то поджег хютте и ее. Кто-то стоял возле домика ночью и наблюдал за тем, как дощатую обшивку пожирает пламя. Кто-то прикрыл рукой лицо, защищаясь от жара. Кто-то слушал, как с треском лопаются стекла, а огонь завывал все громче, пожирая дерево… Кто-то старался дышать ртом, чтобы в желто-черном дыму от горящей дранки на крыше не вдыхать запах горящей плоти, горящих книг, шерстяных пледов и керосиновых ламп, которые, взрываясь, рассыпали снопы искр. Языки пламени поглощали пуховые одеяла, кухонную утварь, поленницу в сарае; от жара расплавилось сиденье биотуалета, а потом он весь сгорел вместе с хютте и перевернутым огарком свечи. Человеческая кожа вздувается и чернеет; плавится и горит подкожный жир; волосы сгорают сразу, еле слышно потрескивая…
Его снова бросило в жар. Костяшки пальцев, сжимавших руль, побелели. Он понял, что должен затормозить и выйти из машины. Заехал в карман, вывалился наружу, хватая ртом воздух, как будто карабкался по отвесной скале с тяжелым рюкзаком за плечами. «Что же происходит? Черт побери, что со мной такое?»
Да, он должен съездить на пепелище. Должен собственными глазами взглянуть на останки. Он прислонился к машине, чувствуя себя беглецом из американского боевика. Его мутило, но не вырвало — в желудке было пусто. Мимо проехала машина; водитель с изумлением посмотрел на человека, прижавшегося к машине. Опомнившись, Фрёлик выпрямился и сделал глубокий вдох. Когда наконец дыхание восстановилось, сел за руль и тронулся с места. На сей раз он глушил тоску латинским роком: группа Mana — альбом Unplugged. Подходящее количество гитарных риффов, эмоции тоже соответствующие и, поскольку по-испански он не говорил, совершенно невозможно понять, о чем поют. Еще до полудня он добрался до центра Фагернеса. Его терзали голод и тревога. Он купил фруктов в большом киоске и поспешил дальше. Дни в декабре короткие. Светло будет в лучшем случае до половины четвертого. Фрёлик спешил на север; на сей раз компанию ему составлял Джонни Кэш, который исполнял The Man Comes Around с трескучими гитарными риффами. Композиция подействовала на него, как комплекс витаминов: сил прибавилось. Он свернул в сторону Вестре-Слидре и поехал по Панорамавейен к горнолыжному курорту Васет. Снег на самых высоких вершинах был по-зимнему голубоватым. По обе стороны дороги щетинились голые березы. Он добрался до Васета. Теперь ему предстояло подниматься вверх по лесистому склону. Он ехал и ехал, пока не увидел впереди скопище разномастных загородных домиков и коттеджей. Постоянно притормаживая, он поехал под гору, к месту пожара.
Посреди черной груды углей, как обелиск, торчала труба, метров пяти высотой.
«Так вот где ты пряталась. Вот где тебя нашли. Вот где ты кричала, звала на помощь…»
Пепелище обнесли красно-белой заградительной лентой. Пахло сажей и дымом. Фрёлик огляделся. Никаких красивых видов. Сгоревший загородный домик стоял в небольшой лощине. И хотя от соседних хютте его отделяло всего двадцать-тридцать метров, никто не мог увидеть, что здесь творится, так как домик окружала густая березовая роща, похожая на подушечку для булавок. Фрёлик пнул ногой угли и задел обгоревшую банку из-под краски, которая откатилась в сторону. Вокруг банки валялись полурасплавленные, почерневшие проволочные кольца. «Вот здесь, на этом месте, должно быть, стояла кровать».
К горлу снова подкатила тошнота, закружилась голова.
Выпрямившись и глядя на угли, Фрёлик вдруг понял, как ему все надоело. Насилие. Пожар. Смерть. Он отвернулся, сел в машину и завел мотор. У него тоже есть хютте. Туда он и поедет.
По пути в Фагернес он успокоился. Заехал на заправочную станцию. Стоя со шлангом в руке, услышал, как кто-то окликает его по имени. Фрёлик обернулся, но не сразу узнал позвавшего его человека. Наконец до него дошло, кто к нему обращается: багрово-красное лицо, рыжие волосы, властный вид. Пер-Оле Рамстад по кличке Клюква!
— Эй, Пер-Оле! — крикнул Фрёлик в ответ.
Клюква вышел из здания заправки и поманил его к себе. Фрёлик жестом показал, что сначала должен заправиться.
Они вместе с Пером-Оле учились в полицейском колледже. Клюквой его прозвали за рыжие волосы и густой румянец. Пер-Оле служил в управлении полиции Нур-Эурдаль. Непоколебимый дух в прочном теле. Типичный провинциальный полицейский — хорошо знаком со всеми на своем участке, добрый, но справедливый. Завинчивая крышку бензобака, Фрёлик вздохнул, заранее готовясь отвечать на непростые вопросы. Потом пошел расплачиваться.
— Слыхал я, ты попал в переплет, — заметил Пер-Оле после первых вступительных фраз.
— А поточнее? — буркнул Франк Фрёлик, засовывая в карман сдачу.
— Говорят, ты связался с дамочкой, которая сгорела на пожаре в загородном домике в Васете.
— А что еще?
Пер-Оле ухмыльнулся:
— Я слыхал и о том, что ты в отпуске, об убийстве охранника, о том, что ваших подозреваемых освободили за недостаточностью улик. В общем, мне все известно. Ну а сам-то ты как? — На лице Пера-Оле отражались забота и неподдельное сочувствие.
Франк Фрёлик шумно выдохнул.
— А как я выгляжу?
— Похоже, тебе. Франки, после твоего так называемого отпуска придется хорошенько отдохнуть!
— Угадал. Я уже две недели пытаюсь отдохнуть.
— Ну а сейчас что? Побывал там, наверху? — Пер-Оле мотнул головой. — На пепелище?
Фрёлик кивнул.
— А хочешь, открою тебе секрет? — спросил Пер-Оле. — Я только что получил показания, которые определенно заинтересуют твоего босса. Ты слышал о девице по имени Мерете Саннмо?
Фрёлик снова кивнул.
— Так я и думал. Видишь ли, из Осло прислали ее портрет и приметы. В общем, эту Саннмо видели в Фагернесе в тот же день, когда случился пожар.
— Точно?
— Точно, — медленно ответил Пер-Оле. — Она была в ресторане отеля. А больше я тебе в самом деле ничего сказать не могу.
— Она была одна?
Пер-Оле покачал головой:
— Она обедала в отеле с каким-то мужчиной.
— Остановилась в отеле?
— Нет.
— Кто ее спутник?
— Неизвестный. Правда, твой босс — не помню, как его фамилия, — такой вспыльчивый, лысоватый, он еще так смешно зачесывает на лысину боковые пряди… Так вот, он прислал нам по факсу целую кучу снимков. Может, задержишься у нас на пару дней, — предложил Пер-Оле. — Сходили бы вместе в горы, порыбачили в Веллерсе. Наловили бы жирных форелей, закоптили и поели с капелькой спиртного. Для подзарядки нет ничего лучше!
— Пер-Оле, то, что ты предлагаешь, очень соблазнительно, но…
— Что «но»?
— Я собираюсь съездить в свой загородный домик. Кстати, я как раз туда направляюсь — в Хемседаль.
По лицу бывшего однокашника Фрёлик догадался, что тот видит его насквозь. Но Пер-Оле был человеком чутким. Он ничего не сказал.
— Порыбачим вместе в другой раз, — пообещал Фрёлик. Сейчас он был не в самом веселом расположении духа. — Тяжко пришлось, я имею в виду там, на пожарище.
Когда он подъехал к фамильному загородному коттеджу, уже стемнело. Фары выхватывали заросли сосен по обе стороны дороги; от этого казалось, будто вся Вселенная превратилась в узкую тропу, обсаженную соснами. Соседских домиков и ферм не было видно; в этих краях водилось много дичи и птиц. Фрёлик приезжал сюда несчетное число раз. «Может быть, это-то и плохо. Я смотрю на происходящее как будто из окошка машины. Вижу только то, что выхватывают из темноты лучи фар. Может быть, пора поменять угол зрения, отдохнуть и взглянуть на все по-другому?»