7. Создание нового Национального комитета по телерадиовещанию взамен Би-би-си и независимых компаний. Он будет контролировать содержание всех программ, подбор кадров.
8. Создание Национального комитета по реформе судов. Мера, предлагаемая якобы для упрощения существующей системы, а на самом деле для того, чтобы сместить ненадежных судей, держать под контролем всех работников судов, упростить процедуру апелляции, расширить практику закрытых судебных заседаний по делам об антиобщественном поведении и нарушении общественного порядка.
9. Создание Национального комитета по контролю за образованием, полномочного решать вопросы приема на работу лекторов, директоров и учителей. Пересмотр национальной учебной программы, включение в нее общественных дисциплин.
10. Принятие Билля о профсоюзах в вооруженных силах и полиции. Введение в армии и полиции гражданских должностей наставников и педагогов. Исключение из профсоюза означает увольнение из армии или полиции.
11. Принятие Билля о полицейских органах управления. Полиция будет подчинена местным органам, состоящим из прогрессивных общественных деятелей и представителей профсоюзов. Они будут назначать на должности всех – от констебля до сержанта, определять стратегию и тактику работы полиции в местном сообществе.
12. Принятие акта об общественном порядке, по которому специальные полицейские подразделения будут заменены народной милицией. Милиция будет помогать местной полиции поддерживать общественный порядок прежде всего во время мирных демонстраций в поддержку правительства, в ее борьбе с антиобщественными элементами, не согласными с политикой правительства.
13. Билль по контролю за движением валюты. Этот пункт говорит сам за себя. Будет запрещено переводить капиталы и активы за границу.
14. Принятие Акта об учете личной собственности, вводящего регистрацию земельных участков, картин, ювелирных изделий, капиталов, активов, акций, автомобилей, домов и т. д., в связи с их налогообложением или национализацией.
15. Принятие Акта о контроле за капиталовложениями, введение регистрации всех корпорационных фондов, что позволит в будущем вложить эти средства в государственные проекты по рекомендациям государственных экспертов.
16. Немедленный выход из Европейского экономического сообщества.
17. Незамедлительное сокращение до одной четверти вооруженных сил Великобритании.
18. Запрет и полное уничтожение ядерного арсенала Великобритании, упразднение Центров по разработке современных видов вооружений в Гарвелле и Олдермастоне.
19. Вывод с территории Великобритании ядерных и обычных вооруженных сил США.
20. Немедленный выход из НАТО.
Едва ли мне нужно подчеркивать, товарищ Генеральный секретарь, что последние пять пунктов безнадежно разрушат обороноспособность западного союза.
Осуществление программы, изложенной мной в двух частях доклада, возможно лишь при условии победы лейбористов на выборах. Такая возможность представится весной 1988 года.
Вот что я имел в виду, сказав на ужине у генерала Крючкова, что политическую стабильность Великобритании в Москве переоценивают.
С уважением Гарольд Адриан Рассел Филби»
Реакция Генерального секретаря на вторую часть доклада Филби была на удивление быстрой. Не прошло и дня, как Филби передал доклад майору Павлову, а молодой офицер из Девятого управления с непроницаемым лицом и холодным взглядом вновь стоял на пороге его квартиры на сей раз с большим конвертом в руках, который он молча вручил хозяину, повернулся и ушел.
Это было еще одно письмо, написанное лично от руки Генеральным секретарем, – как обычно краткое и четкое.
В нем советский лидер благодарил своего друга Филби за труд. Он считает, что содержание доклада отражает действительность. Считает победу Лейбористской партии Великобритании на следующих всеобщих выборах чрезвычайно важной для СССР и уведомляет о созыве комитета личных советников для выработки возможных мер на будущее. Он просит Гарольда Филби войти в этот комитет в качестве советника.
Глава 6
Престон сидел в кабинете крайне встревоженного Берти Кэпстика, рассматривая и внимательно читая каждую из десяти копий документов.
– Сколько людей держали в руках этот конверт? – поинтересовался он.
– Почтальон, естественно. Бог знает сколько человек на сортировочном пункте, здесь – служащие канцелярии, курьер, который разносит утреннюю почту по отделам, и я.
– А бумаги внутри конверта?
– Только я, Джонни. Я не знал, что там такое, пока не прочитал их.
Престон немного задумался.
– Кроме отпечатков пальцев человека, который отправил нам бумаги, должны остаться отпечатки пальцев того, кто их взял. Надо попросить Скотленд-Ярд сделать экспертизу. Я, правда, не питаю особых надежд. Теперь о содержании. Похоже, что это сверхсекретные документы.
– Секретнее не бывает, – мрачно произнес Кэпстик. – Часть из них касается ответных мер НАТО на советскую угрозу.
– Ладно, – сказал Престон, – давай прокрутим несколько возможных версий. Предположим, что бумаги прислал какой-нибудь патриот, пожелавший остаться инкогнито. Бывает. Люди не хотят ввязываться в такие дела. Где он мог их взять? Чемоданчик, забытый в такси, раздевалке, клубе?
Кэпстик покачал головой.
– Нет, Джонни, тут дело нечисто. Эти материалы ни при каких обстоятельствах не должны покидать здание, кроме как в запечатанном пакете и только в Форин-офис или Канцелярию кабинета министров. К нам не поступало никаких сообщений о вскрытии подобных пакетов. Кроме того, тут нет никакой отметки, если документы официально выносят из здания. Каждый служащий знаком с этими правилами. Никому, абсолютно никому, не разрешено брать такие бумаги домой для изучения. Ты удовлетворен ответом?
– Более или менее, – сказал Престон, – но материалы поступили извне, значит, их кто-то нелегально вынес из министерства. Что это: преступная небрежность или сознательная попытка организовать утечку информации?
– Посмотри на даты документов, – обратил его внимание Кэпстик. – Даты растянуты на целый месяц. Значит, документы собирали в течение некоторого времени.
Престон, обмотав руку носовым платком, вложил документы обратно в конверт.
– Мне придется отнести их на Чарльз-стрит, Берти. Можно я позвоню от тебя?
Он позвонил на Чарльз-стрит и попросил соединить его с кабинетом сэра Бернарда Хеммингса. Генеральный директор был на месте и после недолгих переговоров с секретаршей он сам взял трубку. Престон попросил его о встрече через несколько минут и получил согласие. Он положил трубку и повернулся к Кэпстику.
– Берти, пока ничего не делай и никому ничего не говори. Делай вид, что ничего не произошло, – попросил Престон, – я сам тебе позвоню.
Не могло быть и речи о том, чтобы выйти из министерства с этими документами без сопровождения. Кэпстик дал ему одного из своих посыльных – крепкого парня, в прошлом охранника.
Престон вышел из министерства, неся документы в своем портфеле. На такси он доехал до Кларджес-стрит, выждав пока машина отъедет, он прошел двести метров по Кларджес-стрит до офиса на Чарльз-стрит. Здесь он попрощался со своим спутником-посыльным.
Через десять минут он был в кабинете сэра Бернарда.
Лицо старого охотника за шпионами выглядело серым, как при сильных болях. Действительно, он страдал. Болезнь развивалась внутри, медицинские анализы не оставляли никаких сомнений и надежд. Ему сообщили, что жить осталось примерно год, операция бесполезна. Он должен был уйти в отставку 1 сентября. С компенсацией за неиспользованный отпуск он мог это сделать в середине июля – за шесть недель до своего шестидесятилетия.
Он бы, наверное, ушел и раньше, если бы не чувство личной ответственности и долга. У его второй жены была дочь, которую он, бездетный, обожал. Девочка еще училась в школе. Преждевременная отставка заметно сказалась бы на пенсии и поставила бы в стесненные материальные обстоятельства жену и падчерицу.