Однако оставаться под одной крышей с Коринной она тоже не может. Это свыше ее сил. Ей надо бежать отсюда, пока она еще не сошла с ума. Бежать куда угодно, только бы не видеть ненавистного взгляда Коринны, не слышать ее голоса…
Вот тогда-то Анна и вспомнила о виа Пикадилли…
Вспомнила и сразу же решила действовать. Сперва она хотела тут же собрать свои вещи и отправиться туда в поисках прибежища. Но потом подумала, что вначале придется сходить на виа Пикадилли разузнать, удастся ли найти подходящее жилье. Ведь и там, наверное, не так все просто с этим делом, там ведь ее тоже никто не ждет…
Она пришла туда уже под вечер и первым делом попыталась отыскать пещеру синьоры Чезиры, матери Мауро. Ей почему-то казалось, что эта женщина отнесется к ней с участием, и если сама не сможет хотя бы на время предложить угол в своей норе, то, по крайней мере, посоветует, где такой угол найти..
За те двенадцать лет, что Анна не была на виа Пикадилли, здесь многое изменилось. Рядом с обрушившимися старыми пещерами появились новые, более благоустроенные. Вместо прежнего тряпья, занавешивающего входы, сейчас можно было увидеть настоящие двери, сколоченные из старых досок и листов железа. Вся виа Пикадилли казалась чище и опрятнее: Анна не заметила ни одной кучи мусора, не почувствовала зловония, от которого в первое свое посещение не знала куда деться.
И все же дантов ад, как назвал виа Пикадилли Паоло Бассо, оставался дантовым адом: та же нищета, та же бросающаяся в глаза обреченность его обитателей, тот же хаос запустения и уныния. В каком-то дальнем уголке сознания Анны вдруг воскресли слова старика: «Здесь давно уже нет жизни. Бегите отсюда. Тот, кто здесь обитает, — мертв…» Тогда она убежала, потому что ей было куда бежать. А теперь круг окончательно замкнулся. Узкая тропка привела ее в этот дантов ад, и Анна больше не хотела тешить себя никакими иллюзиями: именно здесь ее последнее прибежище, отсюда ей идти некуда…
Отыскав пещеру Чезиры, Анна постучала в обитую жестью дверь. Ей долго никто не отвечал, и она, постучав, еще два или три раза, собралась было уже уходить, как вдруг дверь распахнулась, и Анна увидела старую седую женщину с перевязанной грязным полотенцем щекой. Женщина морщилась от зубной боли и что-то шептала про себя, не то на кого-то жалуясь, не то кого-то проклиная.
«Неужели это Чезира?» — подумала Анна, невольно отступая.
— Вам кого? — грубо спросила женщина.
— Мне хотелось бы видеть синьору Чезиру, — растерянно ответила Анна. — Чезиру Менотти… Это ведь ее дом?
— Чей это дом? — воскликнула женщина. — Дом Чезиры? Может, ты еще скажешь, что это твой дом? Тогда заходи, располагайся. Ну, чего ж ты стоишь? Заходи, говорю! Или сначала прикажешь всем нам отсюда вытряхнуться? Тебе ведь тесно будет с нами, нас тут много… — женщина схватилась рукой за щеку, лицо ее исказилось гримасой боли. И то ли от этой боли, то ли от чего другого, она еще больше рассвирепела. — Надо же так обнаглеть! — кричала она, подступая к Анне. — Ворваться в чужой дом и говорить, что это ее собственный. Ты что ж, свинья этакая, совсем потеряла совесть? Я у тебя спрашиваю, слышишь?!
— Я ничего такого не говорю, — ошеломленная ее натиском, ответила Анна. — Я просто спросила, здесь ли живет Чезира Менотти.
— Чезира Менотти? — Женщина опять скривилась от боли. — Так ты сразу так и сказала бы… Проклятый зуб, он доконает меня, клянусь святой мадонной!.. Значит, ты спрашиваешь о Чезире Менотти? Не живет она больше здесь. Три года как не живет. Сын ее, Мауро, — слышала о таком? — получил комнатушку в городе. Хороший он человек, Мауро этот. Бесплатно отдал нам пещеру. Бесплатно, понимаешь? А мог ведь содрать немалые денежки, потому что пещера получше других… Хочешь зайти посмотреть? У меня, кстати, кофе есть, выпьем по чашечке, поболтаем… Вырвать бы мне его, чтоб не мучиться, а кто мне его бесплатно вырвет?.. Зайдешь, нет?..
— Спасибо, синьора, — улыбнулась Анна. — Если позволите, зайду в другой раз. А сейчас я тороплюсь. До свидания.
Она отошла на полсотни шагов и остановилась в нерешительности. Куда же теперь? Попробовать походить по пещерам и попросить, чтобы кто-нибудь приютил ее хотя бы временно? Но кто пустит к себе незнакомого человека? Да и как идти к чужим людям, не зная, что они собой представляют…
К ней подошел какой-то мальчишка, спросил:
— Вы кого-нибудь ищете, синьора?
— Ищу, — ответила она машинально, И, вспомнив Паоло Бассо, спросила: — Ты не знаешь, где теперь обитает старик, которого зовут Паоло Бассо?