Цементный пол сразу остудил ноги. Луций оглянулся. Путь назад уже был закрыт прибывающими по двое, трое людей. Он пробрался к стене, чтобы укрыться за одной из колонн. Пока на юношу никто не обращал внимания. Холодное черное изображение у него в руке вдруг потеплело и, казалось, вздрогнуло. Посереди залы Луций увидел статую с ангельским ликом. Точно такую, которая была у него в руке, только во много тысяч раз больше. Все взгляды были устремлены на статую. Ее взгляд притягивал собравшихся, гипнотизировал и заставлял беспрекословно повиноваться.
Луций вжался в нишу, чтобы уйти, оторваться от сверлящих его глаз, но не мог. Раздался шум, верующие раздвинулись и пропустили молодого мужчину с пластичными движениями рук и красивым чуть накрашенным лицом. Он пробежал по инерции несколько шагов и повалился лицом вниз к ступеням, ведущим к стопам божества. Потом вскочил и замер, вглядываясь куда-то за гудящую и аплодирующую толпу.
— Я чувствую трепетный шаг великой и могучей праведницы! — истерично крикнул он в толпу.
Гул утих. Ассистент жрицы вслушивался в ее приближающиеся шаги, и зал напряженно следил за ним. Когда он склонился, фанатики последовали за ним, приветствуя жрицу. Она подняла их движением руки и застыла на ступеньках.
Жрица была боса. Ее черные волосы небрежно рассыпались по грубому короткому платью. Высвечивающее из лохмотьев точеное тело было украшено замершей на груди ниткой крупного жемчуга, такие же сережки сверкали в ушах. Удлиненными широко раскрытыми глазами женщина гордо лицезрела присутствующих, и они бессознательно сдвинулись к ней. Их остановил высокий голос жрицы.
— Многие меня считают целительницей. Но все прекрасно знают, что своими слабыми руками, — она протянула верующим ладони и показала их, — я не могу вылечить даже комара. Но я никого не обманываю. Я посланница нашего великого демона-искупителя. Он сейчас здесь, среди нас. Кто он?
— Иблис! — заревела толпа. — Бог зла, снизойди к нам!
— Жертву! — крикнула жрица. — Жертву Сатане! Мы найдем ее среди нас, среди тех, кто под маской веры скрывает страх, кто не возлюбил дьявола, как любим его мы. Они могут притворяться сколько угодно, но всевидящее око нашего владыки разыщет их.
Прислушайтесь, — продолжала она, — в вас входит чувство единения со всем мировым злом от вашего подземного отца!
Протянутые к верующим руки звали принять слова жрицы. Даже Луций, испытавший внезапный ужас при мысли о еще не найденной жертве, ощутил против своей воли легкие, чуть заметные робкие толчки. Постепенно они становились настойчивее, тверже, и уже не толчки, волны теплоты накатили на него, успокоили, обласкали, проникли в душу и больше не отпускали. Они наполнили юношу, и он уже не разбирал, где лицеист, пришедший спасать брата, а где жаждущий крови фанатик.
— Ты растворяешься в лучах Бога-Сатаны, — продолжала нашептывать жрица, — сливаешься с ним, уходишь от гнетущей реальности, забываешь близких и воскресаешь к великой жизни во Зле. Вот она — встреча с прекрасным, вдохнувшая в каждого из нас чудовищную силу. Я и сама чувствую, — закончила жрица, и голос ее зазвенел, будто полетел вниз ручеек серебряных монет, — готовность на великие подвиги во славу его.
Ассистент подвел к жрице незрячего мужчину.
— Один из наших ослеп, — проговорил он. — Чужой бог наказал его за любовь к нашему Богу.
Жрица взяла голову слепого в ладони и кивнула головой:
— Да, он точно один из наших. Попробуем ему помочь.
Она плюнула на пальцы, провела ими по закрытым глазам мужчины и повелела открыть их, но слепой медлил. Он боялся разочарования, если вдруг чудо не произойдет. Зал подбадривал несчастного, и он решился. Его веки судорожно дернулись, и в зрачки ударил поток света.