Питер вышел, прошел мимо внимательно следившей за ним охраны и убедился, что, если Джейн решится совершить налет на картины мистера Трессера, ей придется использовать всю свою воровскую сноровку, чтобы этот налет удался. Он вернулся в Скотленд-Ярд, занялся делами, а потом вышел перекусить. Он вернулся в свой кабинет в три часа и уже перестал думать о Джейн и ее фокусах, когда зазвонил внутренний телефон.
— Пожалуйста, сразу же спускайтесь ко мне, Доуз, — сказал комиссар, и Доуз бегом направился по длинному коридору в бюро комиссара.
— Что же, Доуз, — приветствовал его начальник, — ждать вам пришлось недолго.
— Что вы хотите этим сказать?
— Хочу сказать, что драгоценный Ромни украден, — ответил комиссар, и Питеру оставалось только озадаченно смотреть на него.
— Когда это случилось?
— Полчаса назад. Лучше отправляйтесь на Беркли-сквер и задайте все вопросы на место.
Уже через две минуты двухместный автомобиль Питера пробирался сквозь поток других машин, и еще через десять минут инспектор был в холле большого дома и опрашивал взволнованных служителей. Факты, как он обнаружил, были весьма просты.
В четверть третьего старик в плотном пальто, до самого носа закутанный шарфом, пришел в галерею и попросил разрешения осмотреть картины. Он назвался Томасом Смитом.
Старик был специалистом по творчеству Ромни и оказался весьма словоохотливым. Он разговаривал со всеми служителями и стремился подробно рассказать о себе, о своем специальном образовании в области искусства, о своей высочайшей квалификации в качестве художественного критика. Все это означало, что он принадлежит к тому тину зануд, с которыми приходится иметь дело большинству служителей картинных галерей, и они с радостью оборвали его излияния, пропустив его в зал, где висели картины.
— Он что, находился в зале один? — спросил Питер.
— Да, сэр.
— Никто с ним не вошел?
— Нет, сэр.
Питер кивнул.
— Конечно, его занудство могло быть намеренной игрой для того, чтобы отпугнуть смотрителей, но продолжайте.
— Старик вошел в зал, и было видно, как он застыл перед картиной Ромни в немом восторге. Смотрители, видевшие его, клянутся, что в тот момент картина была в своей раме. Она висела на уровне глаз, иначе говоря, верх рамы находился примерно в семи футах от пола.
— Почти сразу же после того, как служащие заглянули в зал, старик вышел оттуда, бормоча про себя что-то насчет совершенства исполнения картины. Когда он вышел из зала и оказался во внешнем вестибюле, туда вошла девочка и тоже попросила разрешения осмотреть галерею. Она записала в книгу посетителей свое имя «Эллен Коул».
— Как она выглядела? — спросил Питер.
— Просто ребенок, — рассеянно ответил служащий. — Совсем маленькая девочка.
Очевидно, девочка вошла в салон, когда старик из него выходил. Он обернулся, посмотрел на нее, пересек вестибюль и вышел в дверь. Но, подходя к двери, он вытащил из кармана носовой платок и вместе с ним с десяток серебряных монеток, которые раскатились по мраморному полу вестибюля. Служители помогли старику собрать деньги, он поблагодарил их, по-видимому все еще думая о картине, потому что все время бормотал что-то про себя, и наконец ушел.
Не успел он уйти, как из выставочного зала вернулась девочка и спросила, какая из картин художника Ромни?
— В центре зала, — ответили ей. — Прямо напротив двери.
— Но там нет никакой картины, — сказала девочка, — только пустая рама и какая-то смешная черная наклейка с четырьмя квадратами.
Смотрители бросились в выставочный зал и обнаружили, что картина действительно исчезла. Там, где она висела или, вернее, на стене за ней виднелся знак, оставленный Джейн-четыре квадрата.
Служители, очевидно, не потеряли голову. Один из них сразу же поспешил к телефону и вызвал ближайший полицейский участок, второй — отправился на розыски старика. Но все попытки найти его оказались безрезультатными. Констебль, стоявший на посту на углу Беркли-сквер, видел, как старик сел в такси и уехал; но он не потрудился запомнить номер машины.
— А что было дальше с девочкой? — спросил Питер.
— О, она просто ушла, — ответил служитель. — Еще некоторое время побыла здесь и вышла. В книге посетителей записан ее адрес. Она не могла вынести картину, это исключается, — убежденно добавил он. — На ней была коротенькая юбка и вообще легкая летняя одежда. Ей некуда было спрятать такой большой холст.
Питер пошел осмотреть раму. Картина была вырезана вплотную к ней. Питер оглянулся вокруг и, тщательно осматривая зал, ничего не обнаружил, кроме длинной белой булавки, лежавшей на полу прямо перед картиной. Такими булавками в банке скрепляют банкноты. Никаких других улик не было.