— Ты был прав, Шелл, — сказал он. — Это пуля из твоего кольта.
— Вот видишь, все сходится! Хотелось бы только узнать, кто еще был в той машине. Ну и, разумеется, кто подослал ко мне этих убийц!
В этот момент в моем мозгу промелькнула какая-то смутная догадка. Сэм хотел что-то сказать, но я его перебил:
— Обожди, Сэм! Мне кажется, я что-то вспомнил.
— Что значит «кажется»?
— Когда я пришел в себя там, в кабинете Брандта, то услышал, как он разговаривал по телефону. Сообщал кому-то обо мне и о том, что произошло.
— Может быть, он и говорил с тем человеком, который подослал к тебе убийц?
— Может быть.
— И кто же это, по-твоему?
Я покачал головой.
— Только Госс, больше некому… — И прежде чем Сэм успел перебить меня, быстро добавил: — Брандт говорил и о Куппе. О том, что я его убил. Потом сказал: «Лайм вернулся…» Кажется, так. Да, он произнес именно это имя, возможно, имея в виду напарника Куппа?
— А что значит «вернулся»? Куда вернулся?
— Если бы я знал куда, то был бы уже там. И потом не следует забывать о докторе. Но главное — Лайм! Это имя вам о чем-нибудь говорит?
— Пока нет. Но мы можем проверить.
И Сэм попросил Юргенсена проверить, нет ли у них в картотеке человека по имени Лайм. Свен ушел.
Ожидая возвращения Юргенсена, я стал думать о Белдене. Если он был замешан в какую-нибудь нелегальную аферу, то все равно все следы и улики унес вместе с собой в могилу. Белден участвовал в нескольких рискованных предприятиях, по, как говорила Элейн, не делал ничего противозаконного. В течение последних трех лот он был весьма удачливым агентом по продаже недвижимости, примерным гражданином и аккуратным налогоплательщиком. Как установила полиция, все бумаги, имевшиеся в его кабинете, были в полном порядке. Он приобрел в долгосрочный кредит большие участки земли в Лос-Анджелесе и в близлежащих районах. Эти участки, стоимостью около миллиона долларов, могли неслыханно подняться в цене благодаря расширению города. То есть вполне законный и перспективный бизнес: спекуляция земельными участками. Игра, которая может окупиться, а, может быть, и нет.
Меня удивило другое. Откуда у Белдена за последние два-три года могла появиться такая куча денег? А если он все-таки был лишь подставным лицом, а землю скупал кто-то другой? Возможно, капитан Роберт Госс? Но и это не противоречило закону.
Возвратился Юргенсен с папкой в руке.
— Думаю, что это он, — сказал Свен. — Леонард Лайм. Называет себя Стасом и другими именами. Несколько раз его видели вместе с Куппом. Разыскивается полицией за попытку убийства.
Ага, значит, ему уже не впервой! Этот факт, а также его связь с Куппом почти не оставляли сомнений, что вторым человеком в машине, из которой в меня стреляли, был Леонард Лайм.
Через несколько минут телетайп разнесет указание по полицейским участкам и бюро шерифов, и не сегодня-завтра он будет за решеткой.
Когда удовлетворение от успешных розысков Лайма улеглось, я сказал Сэму:
— Мне пришла в голову еще одна мысль. Может быть, пригласить Каранделла?
— Он уже закончил свое дежурство. Ты что, хочешь нарисовать картинку?
— Угу.
Каранделл был полицейским художником. Когда свидетель не мог достаточно четко описать внешность преступника или узнать его по фотографии, находящейся в полицейской картотеке, вызывали Каранделла, и тот рисовал портрет со слов очевидца. У него была очень быстрая рука, и он мгновенно изменял черты лица на рисунке, если слышал: «Нет, нос был пошире, рот побольше…» и тому подобное, пока не достигал почти полного сходства с подозреваемым.
— Можно пригласить Уинстона, — сказал Сэм. — Он, пожалуй, рисует не хуже Каранделла. А кого ты хочешь нарисовать?
— Человека, которого я видел на яхте вместо с Госсом, Наварро и Белденом.
— Ах, вот оно что! Когда мы беседовали с Госсом, он заявил, что ты был здорово пьян. Ни Белдена, ни того другого, о котором ты толкуешь, с ними в каюте не было. — Сэм сделал паузу. — С такими, как Госс, надо обращаться деликатно, пока не доказано, что он действительно что-нибудь натворил. — И добавил с иронией: — Правда, тебе на это наплевать…
— Ну, так как, вызовешь сюда Уинстона?
Сэм кивнул.
Через несколько минут я уже описывал черты лица таинственного седовласого джентльмена, портрет которого быстро возникал на белом куске картона под ловкими и умелыми пальцами художника. Когда он был закончен, я увидел, что сходство если и не было абсолютным, то достаточно близким.