Вот это был поцелуй! Можете мне поверить. Даже время, проведенное в воде, не охладило ее темперамент.
Потом она отступила назад, и мы оба стояли, будучи не в состоянии сразу же прийти в себя. Наконец она сказала:
— Если хотите, можете каждый день сбрасывать мне трап.
— Да, Банни, конечно… Но, милая моя девочка, это может показаться немного странным, но… э-э… мне надо уйти.
— Уйти? — Казалось, до нее не дошел смысл сказанного. — Как уйти? Совсем?
— Мне очень жаль, но… мне, право, очень хочется…
Она резко прервала меня:
— Что ж, благодарю за помощь. Прощайте!
— Не надо так, Банни. Просто я должен встретиться с одним человеком ровно в полночь.
Она фыркнула.
— Я не знаю, сколько времени продлится наша встреча, — продолжал я. — Но потом обязательно постараюсь разыскать вас. — Вспомнив о Наварро, который, видимо, всю ночь проваляется без сознания, я добавил: — Хотя, может статься, мне придется срочно уехать отсюда.
Подбоченясь, она холодно посмотрела на меня и небрежно бросила:
— Я, наверное, буду на палубе. Купаний на сегодня достаточно.
Оставив Банни, я помчался на нижнюю палубу, нашел седьмую каюту и постучал в дверь. Никакого ответа.
Я постучал еще раз, погромче. Из каюты — ни звука. Странно. Ведь я опоздал не больше, чем на минуту. Меня охватило беспокойство. Слишком уж много странных вещей творилось на этой яхте. Здесь могло всякое случиться.
Я нажал на ручку, но дверь оказалась запертой.
«Может быть, Элейн еще наверху, среди танцующих? — подумал я. — Нет, маловероятно, она заинтересована в этом деле».
Коридор был пуст. Отступив на шаг назад, я изо всех сил ударил ногой в дверь. Она немного поддалась. Второй удар заставил ее распахнуться.
Я нащупал выключатель и зажег свет. В каюте никого не было, но в пепельнице, стоявшей на маленьком столике, еще дымилась сигарета.
Я подошел поближе. На дне пепельницы лежал длинный аккуратный столбик сероватого пепла, а на фильтре виднелись следы красной губной помады…
Со стороны кормы доносилась мелодичная гавайская музыка. Я направился туда. Все гости яхты собрались на верхней палубе. Но Элейн среди них не было.
Я был уверен, что именно она находилась в седьмой каюте несколько минут назад. Так что же случилось?
В нескольких футах от танцевальной площадки, почти на том же месте, где произошло наше знакомство с Элейн, стояла моя маленькая новая знакомая в бикини.
— Хелло! — сказал я.
— Хелло! — ответила она без особого энтузиазма. — Опять вы?
— Угу… Банни, вы случайно не видели здесь высокую брюнетку в белом платье?
— Красивую, с пышным бюстом и так далее?
— Да, да…
Банни пренебрежительно сморщила носик и фыркнула.
— Так вот, значит, что заставило вас убежать так поспешно!
— Да нет, дело в том, что…
— Готова признать, что она красивее меня, но ведь она была одета…
— Банни, сейчас не время для шуток! Где она?
Девушка ответила не сразу, но все-таки ответила:
— Уехала.
— Уехала с яхты?
— Да. С каким-то старым козлом. Когда мы с вами расстались, я пришла прямо сюда и как раз в этот момент они садились в катер. — Банни показала в сторону побережья. — А вот и катер! Он уже возвращается.
— Они были только вдвоем? Может быть, вы заметили что-нибудь странное?
— Странное? Да нет, ничего странного я не заметила. Разве что сам их отъезд. Ведь веселье только начинается.
— А вы знаете человека, который ее сопровождал?
Она покачала головой.
Я ничего не понимал и, тем не менее, решил немедленно уехать с «Фринагара». Правда, мне хотелось еще порасспросить Банни о ее партнере, поэтому я сказал ей:
— Я уезжаю с этого корыта. Хотите, поедем вместе?
— Вы серьезно?
— Разумеется, серьезно.
— Не знаю… — нерешительно сказала она. — Я предпочитаю настоящих мужчин, с красной кровью!
— О, у меня такая красная кровь, малютка, что даже белые кровяные тельца слегка розоватые.
— А почему же вы так неожиданно убежали?
— Я должен был прийти на встречу ровно в полночь. Это моя работа.
— Работа?
— Угу…
— Что же это за работа? Вы мне еще ничего о ней не говорили.
— Я — частный детектив.
— Как интересно! И какую же тайну вы сейчас раскрываете?
— Пытаюсь узнать, что вы собой представляете.
Она рассмеялась. Мы еще немного поболтали, и Банни постепенно смягчилась. Я понял это по ее фразе, брошенной словно невзначай: