Дороти Сейерс
ДЕЛО ВКУСА
Эдгар Уоллес
ПРОПАВШИЙ РОМНИ
Эллери Куин
ОХОТА ЗА СОКРОВИЩЕМ
— Стойте! Осторожно!.. А, черт возьми!..
Молодой человек в сером костюме растолкал носильщиков и ловко прыгнул на подножку служебного вагона экспресса Париж — Эврё, отправлявшегося с вокзала Инвалидов. Один из служащих поездной бригады, рассчитывая на чаевые, умело выхватил молодого человека из цеплявшихся за него рук.
— Хорошо, что мсье так ловок, — заметил спаситель. — Мсье, видимо, спешит?
— Да, в известной степени. Благодарю вас. Могу я пройти по этому коридору?
— Ну конечно. Первый класс через два вагона, после багажного.
Молодой человек отблагодарил служащего и пошел по коридору, утирая лицо. Когда он проходил мимо груды багажа, что-то привлекло его внимание, и он остановился, чтобы рассмотреть это. Он увидел почти новый чемодан из дорогой кожи с броской биркой «Лорд Питер Уимзи, отель «Золотой лосось», Верней-на-Эврё». Бирка также свидетельствовала о маршруте лорда «Лондон (вокзал Ватерлоо) — Париж (вокзал Сен-Лазар) через Саутгэмптон — Гавр, Париж — Верней, Западная железная дорога».
Молодой человек присвистнул и сел на чей-то сундук, чтобы обдумать положение.
Где-то произошла утечка информации, и они его выследили. И не заботились о том, кому известен его маршрут. Сотни людей в Лондоне и в Париже, не говоря уже о полиции обеих стран, знали, кто такой Уимзи. Кроме того, что он принадлежал к одной из старейших герцогских фамилий в Англии, лорд Питер приобрел широкую известность тем, что в частном порядке занимался расследованием преступлений. Такое хобби было бесплатной рекламой.
Но поразительно, что преследователи не заботились о том, чтобы укрыться от преследуемого. Это свидетельствовало о большой уверенности в себе. То, что он попал в служебный вагон, было, конечно, делом случая, но даже при таких обстоятельствах он мог заметить этот чемодан на платформе или где-нибудь еще.
Случайность? Он пришел к мысли — и не впервые, но на этот раз с определенностью и без сомнений — что для них было случайностью именно его появление в этом поезде. Целый ряд бесивших его задержек на пути из Лондона до вокзала Инвалидов предстал теперь перед ним, как нечто кем-то предумышленное. Скажем, нелепое обвинение женщины, приставшей к нему на Пикадилли и канитель, с которой ему пришлось выбираться из этой истории на Мальборо-стрит. Очень просто задержать человека по какому-нибудь сфабрикованному обвинению, пока не осуществится задуманный важный план. Потом эта история с дверью в туалете на вокзале Ватерлоо, которая как-то странно оказалась запертой снаружи, когда он находился внутри. Он был хорошим спортсменом и перелез через перегородку и тут выяснил, что служитель куда-то таинственно исчез. А в Париже? Случайно ли водитель такси оказался глухим и вместо «Ке д’Орлеан» расслышал «Гар де Лион» и провез его полторы мили не в ту сторону, пока пассажир сумел криками привлечь его внимание? Преследователи были умны и осмотрительны, имели точную информацию. Они задерживали его, но не явно. Они знали, что если на их стороне будет время, другого союзника им не нужно.
Интересно, знали эти люди, что он в этом поезде? Если не знали, то он не потерял своего преимущества, так как они останутся в ложном убеждении, что находятся в безопасности, а он беспомощно мечется по вокзалу Инвалидов. Он решил провести осторожную разведку.
Прежде всего он сменил серый костюм на неприметный синий, который нес с собой в небольшой черной сумке. Это он проделал в туалете. Там же он снял мягкую серую шляпу и надел большую кепку с козырьком, которую можно было надвинуть до самых глаз.
Обнаружить человека, которого он искал, оказалось нетрудно. Он нашел его в купе первого класса в углу на диване лицом к локомотиву. Таким образом он мог незаметно приблизиться к этому пассажиру со спины. В сетке над головой пассажира лежал щегольский несессер, помеченный инициалами П. Д. Б. У. Молодому человеку было знакомо узкое лицо Уимзи — орлиный нос, прямые, желтоватого оттенка волосы и презрительно приспущенные веки. Он улыбнулся, но чуточку горько.
«Уверен в себе, — подумал он, — и, к сожалению, допустил ошибку — недооценил противника. Ладно! Здесь я отхожу на вторые роли и держу ухо востро. Полагаю, что следующий акт этой мелодрамы разыграется в Дрё».
…На Западной железной дороге все поезда Париж — Эврё, будь то скорые или, как любил их называть лорд Уимзи, не очень-то спорые, как правило, задерживались на неопределенное время в Дрё. Молодой человек (теперь в синем костюме) наблюдал, как предмет его охоты проследовал в буфет, и сам затем незаметно ускользнул с вокзала. Через четверть часа он вернулся, на этот раз в пальто из плотной материи для поездки в машине, в шлеме и больших защитных очках, сидя за рулем взятого напрокат «пежо». Незаметно поднявшись на платформу, он занял пост у стенки склада, где хранились фонари, откуда мог видеть и дверь буфета, и поезд. Через пятнадцать минут его терпение было вознаграждено: он увидел мужчину с несессером в руках, садившегося в вагон. Проводники захлопывали двери вагонов с криками «Следующая остановка — Верней». Паровоз запыхтел и застонал. Длинный состав из серо-зеленых вагонов, лязгая, медленно тронулся с места. Автомобилист удовлетворенно перевел дух, поспешно сойдя с платформы, завел свой мотор. Он знал, что у него под капотом машины скрыто более восьмидесяти миль в час, а во Франции не существует ограничения скорости…
«Мон суси» — замок эксцентричного отшельника и гения графа де Рюейя — находился в трех километрах от Вернейя. Это был тоскливого вида обветшавший замок, будто заброшенный в конец неухоженной сосновой аллеи, и погруженный в траурную атмосферу ненужности, характерную для дворянства, не знающего подданства. Позеленевшие каменные нимфы печально склонялись над высохшими фонтанами с зелеными пятнами плесени. Изредка через заросшие редколесьем поляны проезжал на своей скрипучей повозке с дровами кто-нибудь из окрестных крестьян. В любое время дня казалось, что наступили сумерки. Деревянные части строений рассохлись и молили о краске. Через жалюзи был виден чопорный зал с красивой, но потускневшей мебелью. Даже последняя из дурно одетых и обойденных вниманием дам на портретах, с наследственными резкими чертами лица и в длинных белых перчатках, давно увяла и исчезла из «Мон суси». Но в задней части замка неустанно дымила труба. Там помещалась лаборатория — единственный живой и современный уголок среди старых умирающих построек, единственное в замке место, унаследовавшее заботу и любовь, внимание и ласку, которыми графы, жившие в более легкомысленные времена, баловали своих коней и гончих псов, картины в портретной галерее и залы для приемов. А в подвале, в хрустальных гробах покрытых пылью бутылок, спали в прохладе и становились с каждым днем прекраснее, точно Спящая красавица, чудесные вина…