– Колдун, – прохрипел Роб.
– Заткните его, дети мои, – шикнул служитель Отвергнутого. – Третий лишний.
По полу сухо застучали десятки маленьких острых ножек. Очень, очень быстро – Роб успел разглядеть только три метнувшихся к нему тени. А за миг до того, как всё сущее превратилось в боль, он услышал звонкий щелчок плети.
Глава IV
И Четвёртый Лик, Лик Отвергнутый – есть всё то мерзкое и гнусное, что клубится в самый тёмных углах слабой души человеческой. И Лик Четвёртый – суть хозяин всех бед, всех помыслов чёрных, и Лик Четвёртый есть зло человеческое. Так было, так есть и так будет.
Вечная Книга
Триликий вёл Мартина. Даже не смотря на то, что колдун успел принести четыре жертвы. Особенно – четвёртую, последнюю. В телах осквернённых девочек из колдовского семени вызрело зло, и наружу вышли тёмные фамильяры. И они, скорее всего, успеют ему доставить проблемы.
Триликий послал Мартину встречу с Анной. С невинной праведницей, которую окунули во грех и блуд. Которая прошла через страдания душевные и истязания телесные. Для колдуна она стала подарком – он мог годами лелеять планы по проведению ритуала, но бездействовать без правильной пятой жертвы.
Анна стала подарком и для Мартина. Узнав, что она всего неделю назад появилась в городе – за три дня до первой жертвы – он уже тогда всё понял. Раны на плечах и спине подтвердили догадку. Все – в форме перевёрнутых Трипутий. Не обычных, а как и у него, с изображением Четвёртой Ипостаси.
Колдун, очевидно – Юлиан, сын пастора. Только из-за отца Мартин не взялся за него сразу, как только всё понял. Ошибиться он не боялся – Третьи не ошибаются. И за чувства старика тем более не переживал.
Просто – вдруг брат Александр принял бы сторону сына? Как бы ни был ты благочестив, кровь всё равно не водица. А принимать бой с пастором в его же церкви слишком опасно. Это – как крепость: намоленная, питающая силы. Если на его стороне ещё и колдун, риск слишком велик.
Единственный верный вариант сейчас – дать Юлиану выкрасть Анну и напасть на него на улицах города. Девушку, разве что, жалко – умереть монах ей не даст, но разум её не скоро исцелится от страха. Анна уже настрадалась – но придётся снова. Если Триликий не оставит, она вынесет всё.
Жертва – известна.
Колдун – известен.
Остальное – не важно.
Мартин так и не оставил церковь, пусть и сказал, что будет патрулировать город. Выйдя наружу, просто по стене забрался на крышу и скрылся в тени колокольни, как раз над окном Анны. Обычному человеку за такое кощунство грозит не меньше десяти плетей – но он-то не обычный человек. Служителям Третьей Ипостаси дозволено очень, очень многое.
Внизу появился Робин, тот стражник, что недавно сопровождал его. Мартин узнал его духовный покров – серый, затхлый. Этот человек ужасно запустил себя, блуждая по краю, за которым – Отверженный.
Что ему нужно здесь?
Как оказалась – ему нужна была Анна. Измученная грешная душа ощутила в ней благословение Второй Ипостаси и тянулась к ней, ища исцеления. Разговор внизу Третий слышал даже отсюда, пусть они и пытались шептаться. Но, и без слов всё было ясно.
Робина могла бы спасти возлюбленная сестра. В народе их тайно зовут церковными шлюхами – с оглядкой, шепотом. Кто заявит такое прилюдно, получит двадцать плетей.
Правда в том, что и они целительницы – как сёстры милосердия. Только лечат не тело, но дух. Становятся опорой, утешением, живя вместе с временным супругом под одной крышей. Да – в монастырях для них заключают особый, временный брак. Блуд в этом видит только необразованная чернь.
Если возлюбленная сестра исцеляет душу человека – они должны зачать ребёнка. Рождённый под Сиятельным Ликом, он станет верным служителем Триликого.
Но – обычного стражника никогда не направят в монастырь возлюбленных сестёр. И не потому, что он не сможет пожертвовать Церкви деньги или земли. Точнее, не только поэтому.
Просто – на всех страждущих возлюбленных сестёр никогда не хватит.
А он, судя по всему, даже не исповедовался ни разу. Слишком его дух грязный и тяжёлый – как старый полуистлевший саван. Если человек сам идёт к Отверженному – туда ему и дорога. Этот путь всегда заканчивается плетями и сталью.
– Что он, к Четвёртому, творит?!
Робин набросился на Анну. Видеть этого Мартин не мог, зато – чувствовал. Чужой дух для него, как открытая книга. Страх в Анне окрасился яростью, отчаянием, распустился яркими красными цветами – а дух Робина вспыхнул болью. Много, много раз. А после – совсем рядом с ними заклубилась густая тьма. Та, которую Юлиан ещё недавно успешно скрывал.