Гуля ничего не ответила и, махнув рукой, пошла к воротам зоопарка. На повороте она оглянулась. Килька и Клюква всё ещё стояли на месте и о чём-то горячо разговаривали, размахивая руками.
На другой день студия выехала из Киева.
Среди отрогов Карпат, на зелёных берегах Буга, ребята провели конец лета.
Куда только не заведёт, не забросит киноактёров судьба!
Гуля вместе с остальными ребятами жила в белой колхозной хате, распевала по вечерам украинские песни, купалась в быстрой горной речке. Это было славное время…
Книжки, которые Гуля привезла с собой, так и лежали на дне чемодана. Только иногда, во время съёмки или на отдыхе, возвращаясь с далёкой занятной прогулки, Гуля с тревогой вспоминала про свои школьные дела.
«Им-то хорошо, — думала она, поглядывая на взрослых актёров, — снимайся сколько хочешь — тебя на второй год не оставят. А тут неизвестно, что и делать: то ли сниматься, то ли купаться, то ли географию повторять. Э, ладно! В городе буду учить реки и горы, а здесь есть свои — настоящие!»
Но и в городе заниматься школьными делами ей не пришлось. В первый же день после своего возвращения в Киев она слегла в постель.
Сначала она прилегла на минутку, даже не раздеваясь. Ей казалось, что она просто устала с дороги. Болела голова, кололо в ухе. Ужасно хотелось пожаловаться кому-нибудь, но мамы в городе не было — уехала на три-четыре дня в командировку. А жаловаться чужим она не любила.
— Что с тобой, Гуля? — спросила ее соседка. — Ты больна?
— Нет-нет. Это я роль учу. Мне придётся играть в картине больную девочку, — выдумала Гуля.
— Очень уж ты хорошо играешь эту роль! — сказала соседка. — Дай-ка я твой лоб пощупаю. Ишь ты, и температура даже поднялась!
Она укрыла Гулю одеялом и тихонько вышла из дому.
Через несколько часов Гулина мать получила телеграмму: «Приезжайте немедленно Гуля больна».
«Только бы не закричать!»
В комнате было тихо и темно. Настольную лампу мама завесила своим шёлковым платком, шторы на окнах были опущены.
— Где же больная? — спросил старичок доктор, протирая очки.
Мама приподняла платок, накинутый на абажур.
— Вот она, доктор, полюбуйтесь.
Доктор сел на стул возле Гулиной постели.
— Я так и знала, что этим кончится, — жаловалась мама, снимая повязку с Гулиной головы. — Вы подумайте, такая холодная осень, а она снималась в одном платье под проливным дождём!
— Мы этого дождя только и ждали, — сказала Гуля. — Сначала нам нужно было солнце, а потом настоящий проливной дождь.
Доктор покачал головой:
— Да, нелёгкая у тебя, девочка, профессия. Очень нелёгкая.
Он наклонился над Гулей.
— Отрежьте мне это проклятое ухо, доктор, — сказала она вдруг решительно.
— Это ещё зачем? — удивился доктор.
— Чтобы нечему было болеть!
Доктор засмеялся:
— А если голова болит, так и голову отрезать прикажешь? Нет уж, милая, ухо я тебе оставлю, а проколоть его проколю. Легонько-легонько. Ты не бойся.
— А я и не боюсь, — ответила Гуля.
— Правда? — спросил доктор. — Посмотрим!
Утром он пришёл с целым чемоданом инструментов.
— Ты и в самом деле не боишься? — спросил он, поглядывая на Гулю из-под очков. — Может, вчера сгоряча прихвастнула? Температура-то у тебя была порядочная.
— И сегодня не боюсь, — возразила Гуля. — Только колите поскорее!
— Ишь ты, какая торопливая! — удивился доктор и стал раскладывать на чистой салфетке какие-то блестящие ножички и длинные иголки.
Гуля искоса поглядывала на все эти серебряные штучки и думала: «Только бы не закричать! А то сказала, что не боюсь, а вдруг как заору во всё горло! Вот будет стыдно…»
— Ну, моя душенька, — начал доктор, подходя к постели с чем-то острым и блестящим в руке, — мама тебя немножечко подержит.
— Не надо, — попросила Гуля. — Когда держат, гораздо страшнее. Я лучше сама буду держать маму за руку.
И она крепко стиснула мамину руку своими горячими от жара пальцами.
— Ну, вот и всё, — объявил доктор.
Гуля перевела дыхание и открыла глаза.
На руке у мамы отпечатались все Гулины пальцы — пять красных пятен.
— Тебе было больно? — спросила мама.
— А тебе?
Мама засмеялась.
А доктор посмотрел на Гулю как-то особенно серьёзно и ласково.
— Уважаю, искренне уважаю! — сказал он и принялся укладывать в свой чемоданчик блестящие иголки и ножички.
Когда доктор наконец ушёл, Гуля призналась маме: