— Нисколько не чувствую, — ответила Гуля.
— Ах вот как? И ты не собираешься быть артисткой?
— Не собираюсь.
— Интересно, — заметила журналистка и стала что-то записывать в своём блокноте.
Это совсем смутило Гулю, и она перестала отвечать на вопросы. Но журналистка не отступала:
— Что ж ты молчишь? Трудно сниматься в кино?
— Трудно, — ответила наконец Гуля.
— Почему же трудно?
— Нужно стоять неподвижно, а мухи кусают за ноги.
Журналистка всплеснула руками и засмеялась. Гуля и сама не могла удержаться от улыбки.
— Ну а как ты учишься? Конечно, отлично?
— Плохо, — сказала Гуля, и улыбка сразу сбежала у неё с губ.
— Неужели плохо? — удивилась журналистка и отодвинула блокнот.
Гуля ничего не ответила. Она не могла признаться, что учение стало для неё в последнее время больным местом.
Однажды Гуля вернулась домой из школы вся в слезах. Бросив портфель с размаху на диван, она уселась на подоконнике и забарабанила по стеклу пальцами.
— Ну вот, — сказала она, — теперь целая история!
— А что опять случилось? — спросила мама. — Какая история?
— С географией! — ответила Гуля. — Сегодня вызвали, а как я могу отвечать, если я ничего-ничего не знаю?!
— Отчего же ты ничего не знаешь?
— Да я же полгода пропустила!
И, закрыв лицо ладонями, Гуля залилась слезами.
— Вот честное пионерское, — говорила она, плача, — всю жизнь теперь буду заниматься только одной географией. Бог с ним, с кино, если от него такие неприятности!
Мать несколько минут смотрела на Гулю молча.
— Вот что, Гуля, — произнесла она наконец, — давай поговорим с тобой серьёзно. О чём ты плачешь?
— Если бы ты знала, как мне было стыдно сегодня на географии, ты бы не спрашивала!
— А кто в этом виноват?
— Да ведь не могу же я два дела разом делать — и сниматься и учиться!
— Ну перестань сниматься.
— Жалко очень.
— Тогда брось школу.
— Что ты, мама! Разве это можно?
— Отчего же? Чем так учиться, как ты сейчас, лучше совсем бросить. Кино тут ни при чём. Просто у тебя нет характера.
Гуля посмотрела на мать обиженно и насухо вытерла слёзы.
— Как это — нет? — спросила она.
— Конечно нет, — подтвердила мама. — Сколько людей на свете должны и работать и учиться. И прекрасно успевают. А ты не успеваешь ничего. Возишь с собой целый чемодан книжек, а не можешь заставить себя открыть их. Ну, что поделаешь! Видно, придётся помочь тебе.
— Как — помочь?
— Взять репетитора, что ли. Пусть он тебя подтянет.
Гуля закусила губу.
— Вот пойду завтра к вашему директору, — спокойно продолжала мама, — и спрошу у него, не может ли он порекомендовать какого-нибудь студента или старшеклассника. А может быть, отличника из вашего класса.
— Нет уж, — негромко сказала Гуля и упрямо опустила голову. — Не хочу я.
— Почему же? Тебе легче будет…
— Нет уж! — повторила Гуля, решительно вставая с места. — Не надо мне репетитора. До этого дело ещё не дошло.
Вторая высота
Несколько месяцев боролась Гуля с географией, историей, алгеброй, а главное — с собой.
Выучить как следует уроки на завтра, хорошо, с блеском ответить один раз было не так трудно. Но наверстать всё потерянное, пропущенное, вечно догонять, догонять, возвращаться назад, учить то, что другие уже давно выучили, — для этого и в самом деле нужно было много выдержки и терпения.
Подошли экзамены.
Балконная дверь и окна открыты настежь, и в комнату доносится медовый запах лип и акаций. Совсем близко, за поворотом тихой улицы, гремит и движется море. Не так-то легко усидеть в такой чудесный день дома, особенно когда тебе всего тринадцать лет и на берегу тебя ждёт лодка.
Но Гуля разложила на столе книги, на стене развесила географическую карту и вместе с подругами готовится к экзамену.
— Наша страна — самая большая из всех стран мира, — торжественно начинает она рассказывать первую главу учебника географии.
Гуля рассказывает, а подруги её, которым она придумала смешные прозвища — Лёля Пончик и Лина Блин, — тоже не теряют времени даром: Лина раскрашивает зелёным карандашом пальмы на набережной Батуми в учебнике географии, а Лёля рисует на обложке алгебраического задачника портрет почтмейстера Шпекина. [11]
Гуля строго и пристально смотрит на Лёлю и Лину.