Последний вопрос явно адресовался мне. Скосив на полковника глаза и убедившись, что он не шутит (тоже мне, нашел советчика!), я важно кивнул:
— Вполне. Могу даже дополнить — из твоей версии выходит, что и наружную зубодробительную стеночку, при всей ее внешней и внутренней несхожести, тоже можно считать одной из этих преград — когда мы сюда попали, и машина, и здание уже были того… сам видел. А, значит, пройти сквозь нее в обратном направлении нам вряд ли бы удалось. Кстати, а что — назад действительно никак?
— Действительно, — полковник достал из такой же мятой, что и у меня, пачки сигарету. Пальцы его слегка подрагивали. — Только описать не смогу. Вроде упираешься во что-то и жесткое, и упругое одновременно.
— Ладно, отложим, — я последовал его вредному для здоровья примеру. — Так что — мое дополнение принимается?
— Боюсь, что более чем…
— И что из всего этого следует? Это пока, как я понимаю, были только, как ты выразился, субъективные ощущения с прочими наблюдениями, а вот что там с выводами и предположениями? — я, хоть сам просил попроще, люблю иногда что-нибудь эдакое завернуть. Ну, вроде тех «скорбных сентенций» из прошлогоднего приключения под Винницей.
— Ненаучно, — в очередной раз тяжко вздохнул коллега, — но попробую. Такое ощущение, что этот, так сказать, «цилиндр», сквозь стену которого мы сюда попали, не единственный. Их словно несколько и они вставлены один в другой. Ну, как будто… — он замялся подбирая подходящее сравнение.
— Угу, совсекретный принцип матрешки, самая страшная тайна Красной армии, — хмыкнул я. — А что, вполне по-нашенски, по-рассейски!
— Кошмарное определение, — согласился полковник, — но, увы, правильное. Хотя я бы сравнил это с витками некой спирали, сходящейся к центру. Впрочем, не суть важно. Так вот, судя по всему, каждый раз пересекая границу, мы оказываемся в новой временной реальности — именно, «временной», заметь, не пространственной! И чем дальше мы продвинемся вперед — тем больше будет этот сдвиг относительно нашего времени, которое я, как ты понимаешь, принял за гипотетический ноль. Наверное, так…
— И что сие означает? — очень осторожно осведомился я — вот ведь точно какое-то дерьмо сейчас услышу! Прозвучит, так сказать, противный писк ценных пушных зверьков на букву «п». К счастью, ошибся — ничего более страшного полковник пока просто не придумал:
— Не знаю, коллега… Возможно, это связано с теми свойствами частиц темной материи, о которых я тебе рассказывал. Ну, то есть, с их вероятной способностью к искривлению пространства-времени. Правда, есть еще одно личное наблюдение.
Ага, вот оно! Теперь, значит, песцовое дерьмо политкорректно «личным наблюдением» именуют! Ну-ну…
— Похоже, пересекая каждую новую границу и переходя из одного временного витка или слоя в другой, более глубокий, мы идем точно по направлению к пространственной точке, в которую проецируется центр окружности кольца ускорителя, понимаешь? И, если это так, то диаметр каждого нового витка должен быть меньше предыдущего.
— То есть, идти до каждой новой «матрешки» нам все ближе и ближе, — по-своему интерпретировал сказанное я. Кстати, мне послышалось или кто-то недавно помянул слово «спираль»? С некоторых пор я это словечко ох как крепко недолюбливаю. — Гм, интересно. Кстати, это мы что же — в будущее движемся, что ли?
— Почему? — не понял полковник.
Судя по замершим лицам ребят, они меня тоже не поняли.
— А сам посмотри — с каждым новым, как ты говоришь, слоем-витком, обсерваторское здание все больше разрушается. Значит, время-то идет?
На этот раз Валера ответил не сразу:
— Н-ну… ты знаешь, я бы не стал так жестко привязываться к этим понятиям — «прошлое», «будущее». Да, оставаясь в одной точке пространства, мы куда-то движемся во времени, точнее, оно движется относительно нас, но, мне кажется, невозможно определить знак этого перемещения. Наше наблюдение субъективно, хотя… может ты и прав, не знаю… — он снова задумался, причем, похоже, крепко.
— Понял, замяли, потом разберемся. Тогда еще один вопрос — в принципе, все равно с предыдущим связанный: когда мы дойдем до этого самого центра окружности кольца ускорителя — что там будет? Или — что там может быть хотя бы чисто теоретически?
И вот тут полковник меня удивил — я-то ожидал очередной порции всяких там «теоретически-субъективно-предположительно-ненаучно», однако он неожиданно вынырнул из своей задумчивости и, взглянув мне прямо в глаза, жестко произнес:
— Так ты еще не понял? Если все это — на самом деле порожденная полученными в коллайдере частицами «черная дыра», то мы идем прямо в ее центр. И все эти слои, цилиндры или твои, блин, матрешки — витки ее спирали, сходящиеся в некой точке. Вот туда-то мы и идем. В самый центр «черной дыры», коллега!