— Кто такие? — на миг приподнявшись, я пригляделся к подожженному транспортеру, однако стелящийся понизу дым не позволял рассмотреть эмблему на борту. Зато белый трафаретный номер — «423» — я видел достаточно четко. Как и перевернутый мотоцикл с коляской. Над головой тут же просвистело несколько пуль — укрывшегося где-то за подбитой машиной стрелка видно не было. Иракец выжал спуск, длинной очередью загоняя невидимого стрелка подальше, и, криво усмехнувшись, ответил:
— Вот и я то же самое пытаюсь понять. Каски вроде немецкие, у бэтра крест на борту, а так… хрен его знает. Ну, не фрицы ж они на самом деле?!
Уверенности насчет его последнего утверждения я как раз совсем не разделял — не узнать немецкий «Ганомаг» времен войны было трудно — но спорить не стал. Справа загрохотал автомат Марка и воспользовавшийся прикрытием Смерч, приподнявшись, метнул в сторону бронетранспортера гранату. Спустя секунду в кустах неподалеку от его угловатой кормы вдруг коротко простучал непонятно чей «Калашников» — и все потонуло в гулком хлопке взрыва.
Пару секунд было тихо, затем раздалось нечто такое, что мы уж никак не ожидали услышать:
— Смерч, бля, ты че, ваще офуел?! По своим гранатами! Я те щас покидаюсь… — невидимый матершинник внезапно осекся и до боли знакомым голосом лежащего рядом со мной Марка докончил:
— Ну, бл-л-лин… командир, тут такое…
Я повернул голову и ошалело уставился на Володю, ответившего мне точно таким же исполненным непонимания взглядом. Несколько секунд стояла напряженная тишина, затем до нас донеслось:
— Слышь, мужики, не стреляйте. Свои мы. Поговорить надо. Командир ваш далеко?
Молчать в данной ситуации было довольно глупо:
— Ну, я командир… — вставать я пока все-таки не стал.
— Кто я? — пусть у меня в бою каждый второй патрон дает осечку, но теперь голос был моим собственным. — Назовись, что ли?
Поразмыслив несколько секунд и с ужасом осознав, что, кажется, начинаю понимать, что все это может означать, я пожал плечами и медленно приподнялся на локтях, прокричав в ответ:
— Майор Кондратский, военный спецназ. Правильно, братишка? Кстати, тебе кричать еще не надоело?
Ответил он, против ожидания, не сразу:
— Тогда вставай, мы сейчас подойдем и будем поговорить. Насчет этих можешь не беспокоиться — тут уже чисто. Просто хочу от бэтэра отойти — хрен его знает, что они там везли, рванет еще. Только своим скажи, чтоб не шмальнули сдуру, — тембр его голоса довольно явственно изменился. Странно, хотя, блин, ну конечно, как же я сразу-то не понял! Онже не можетничего знать!
Поднимаясь на ноги, я искренне пожалел, что не могу навеки запечатлеть взглядов моих пацанов. Хотя бы на фотопленке. Это было что-то с чем-то! И я их понимал. Поскольку уже догадался, что — точнее, КОГО — сейчас увижу.
И не ошибся… почти, ибо действительность, как обычно, превзошла все ожидания…
Их было — ха, а что, кто-то еще сомневался?! — тоже шестеро, как и нас. Впрочем, сначала-то я увидел только двоих: вроде бы оставшегося за спиной Смерча с привычным «Валом» в руках… ну и себя, любимого, конечно. Того самого, которого прошлым летом едва не отправил к праотцам на острове Змеином.
Остальные пока осторожничали где-то в зарослях, видимо, контролируя окрестности или готовясь в случае чего напичкать меня (не того, который, совершенно обалдев, шел навстречу, а того, который с закаменевшей рожей мучительно размышлял, с чего начать разговор — во объяснил, да?) пулями. Что ж, грамотный подход к делу, сам бы так поступил… поменяйся я сейчас с «собой-номер-два» местами. Но, пока мы играли в гляделки с моим нечаянным клоном, его пацаны осторожность, как и ожидалось, потеряли. И спустя десяток секунд я имел возможность лицезреть и всех остальных тоже: Марка, Туриста, Иракца и…
…И вот тут-то меня повторно шарахнуло, посильнее, чем утром (неужели этот день все еще не окончился?!) на аэродроме: последним появился Серега. И на этот раз я уже не ошибался: это был именно он, мой погибший на крохотном черноморском островке боевой брат…
Неожиданно. И больно. Хотя, кое-кому, пожалуй, будет еще больней…
Мой же двойник, к которому я отчего-то не испытывал ни малейшей неприязни, кажется по-прежнему ничего не понимал, выразив оное непонимание в нашей общепринятой национальной манере:
— Вот ни… себе! А… это вообще как?!
— Да так, совпало. Слушай, давай-ка сначала спрячемся? Потом все объясню, тут в двух словах никак не получится, — спиной я чувствовал насквозь прожигающие пропотевший камуфляж взгляды моих ребят. Смотрели они, эгоисты, ясное дело, не на меня.