«Второе я» и Сергей, не сговариваясь, одновременно кивнули в ответ, а я продолжил:
— Как вы сюда попали и для чего — я примерно догадываюсь, так что спросить хочу о другом: откуда ты его знаешь и почему для этой операции выбрали именно тебя? От твоего ответа, братишка, возможно, будет многое зависеть… а, возможно, и нет. Ответь, а потом уж и я кое-что интересное о нас с тобой расскажу. Итак?
«Братишка» знакомым жестом пригладил короткий ежик волос, задумчиво потер лоб и заговорил. Я внимательно слушал, понимая, что, в принципе, мне не так уж и важен его ответ: отчего-то я представлял, что именно сейчас услышу. Важно было лишь убедиться… впрочем, важно ли? Этого я, увы, не знал.
— Сергея я узнал сегодня утром, а вот его брата… Не знаю, откуда ты все это знаешь, но прошлым летом я вместе с тремя ребятами из группы «А» работал в Чечне. Вообще-то, это была их операция, а меня взяли в качестве, ну, проводника, что ли. Просто месяца за три до этого я со своими парнями был как раз в тех краях.
Я мысленно вздрогнул — ну да, он прав, тогда все это и было — и, не сдержавшись, тихонько сказал:
— Помню, Суша и Михась тогда погибли, и Володьку чуть снайпер не уложил…
— Откуда?! А, ну да… — вскинулся было он, но наша врожденная семейная выдержка возобладала, и мое отражение продолжило:
— Потом… Мы уже возвращались, летели армейским бортом из Моздока вместе с десятком ребят-контрактников, когда… в общем, я не знаю. Сначала попали в грозовой фронт, пришлось обходить стороной, а потом… Короче, очнулся я уже на украинской погранзаставе острова Змеиный. Живой. Все остальные погибли. Что это было, я до сих пор не знаю — мы ведь летели, практически, совсем в другую сторону. Если и сбились с курса, все равно не могли бы за несколько минут пролететь такое расстояние. Меня, конечно, допрашивали — и наши, и ФСБ, и украинская «безпека» — только я и на самом деле ничего не знал и не помнил. Погранцы говорят, будто самолет появился словно из ниоткуда — ни на радарах его не было, ни визуально, никак. Просто появился — и все. И сразу же врезался в воду в полукилометре от берега. Вытащили всех, неглубоко там, но живого — только меня. Ну и все…
— Второй вопрос, — сдерживая эмоции и стараясь хотя бы внешне казаться спокойным, прошептал я:
— Почему сейчас выбрали именно тебя?
— Не знаю, мне не объясняли. Сагалович сказал, вроде из-за этого самого, только он, по-моему, и сам не сильно в курсе. Подполковника неожиданно дали…
Вот как, Сагалович, значится! Всего-то одна буковка изменилась. Что там Посланник рассказывал? Параллельные миры могут отличаться друг от друга лишь в мелких, незначительных в глобальном масштабе деталях? Получается, что и…
— Самолет упал, — я назвал намертво впечатавшуюся в память дату. — Да?
— Ты и это знаешь? Да, именно тогда.
Вот так. Не знаю, чем это нам поможет, но больше у меня никаких вопросов не было. Как, впрочем, и у Валеры — в отличие от всех остальных, он, читавший мою сверхсекретную писанину, уже тоже все понял. Или догадался. Или знал. Но, как бы оно ни было, слушал он — как и Сергей — более чем внимательно. Ладно, потом разберемся, а пока последний вопрос, уже сугубо личный:
— А перед той командировкой ничего странного, не происходило? Лично с тобой? В Москве? Или где-то рядом?
Майор едва заметно смутился, но удивляться уже не стал — попривык, видать:
— Да идиотская какая-то история. Я ж отпуск догуливал, шел домой почти под утро, ну и решил через парк срезать. А там трое мудаков девчонку в кусты затащить пытались. Вступился, конечно, а у двоих стволы оказались. Ну и…
— Ну и три трупа и девушка Леночка, железнодорожница из маленького городка на юге области, — печально докончил я за него. — Все с нами с тобой ясно и понятно…
— Железнодорожница, — кивнул он, соглашаясь, — решила с подружкой-проводницей до Москвы прокатиться, по столице, блин, погулять, дуреха! Погуляла… А вообще хорошая девчонка, я к ней недавно даже в гости ездил. А утром прямо из милиции в «Аквариум» привезли. И сразу на Кавказ отправили.
— Ну, с тем, что ты в своем мире натворил, мы, так понимаю, разобрались. А теперь слушай, что я начудил. Поговорим, так сказать, о причинах и следствиях… если, конечно, товарищи полковники не возражают против раскрытия государственной тайны. В принципе, если возражают — все равно расскажу.