— Я спасу вас, чего бы мне это ни стоило. Даже если вы будете упираться, как старый осел!
Нет, он был такой же — совершенно такой же!
Катарина узнала каждую черточку его лица — шрам над правой бровью, нос с горбинкой, черные густые брови, придававшие мрачный, почти зловещий вид, упрямо выдающийся подбородок и губы — такого же четкого рисунка, твердые, но удивительно нежные, когда касаются в поцелуе
Серые глаза дона Хоэля удивленно расширились, а в следующее мгновение достойная вдова поцеловала убийцу прямо в губы — при всех, без стеснения!.. Зрители ахнули, как один, а Лусия спрятала лицо в ладонях, едва не застонав.
Поцелуй длился мгновение, не больше, а потом Катарина чопорно сказала:
— Обвенчайте нас немедленно, отец Жозеф, мне надоело ждать, — и теперь никто не посмел ей возразить.
Судья мрачно сопел, втягивая голову в плечи, а палач торжественно развязал преступника, показывая, что казнь не состоится. Сам виновник сих событий смотрел на рыжую вдову не отрываясь, словно она одним поцелуем не только лишила его дара речи, но и привязала к себе крепче, чем упавшими на помост веревками.
Обряд венчания не занял много времени — священник торопливо и испуганно зачитал молитву, и благословил новобрачных:
— Объявляю вас мужем и женой!
Катарина взяла новоявленного супруга под руку:
— Я помогу вам дойти до кареты, дон.
Но он отстранился:
— Благодарю, я и сам в силах до нее добраться.
Передернув плечами, Катарина пошла вперед, указывая дорогу, а он заковылял за ней. Палач услужливо подскочил и подставил плечо, и от его помощи убийца не отказался. Толпа расступилась перед ними, давая дорогу. Катарина шла очень прямо, не озаботившись опустить вуаль, и не смотрела ни вправо, ни влево. Лусия семенила рядом, а следом палач вел хромающего Хоэля Доминго, который забористо ругался сквозь зубы всякий раз, когда наступал на покалеченную ногу.
Кучер распахнул карету, из которой испуганно выглядывала Агапита, сразу же юркнувшая в уголок, когда страшный женоубийца подошел ближе.
Три женщины сели рядком на одной стороне, а на другой расположился счастливо спасенный дон. Он угрюмо посматривал на спутниц, пытаясь тыльной строной ладони откинуть с лица спутанные отросшие пряди. Катарина помогла ему, не побрезговав прикоснуться, и он счел нужным объяснить:
— Пальцы сломаны.
— Да, — ответила Катарина, опуская глаза. Конечно же, его пытали, и испанским сапожком дело не обошлось.
Глаза она опустила зря, потому что сразу же уперлась взглядом в мощные ляжки и в грязную тряпку, которой были обмотаны бедра дона Хоэля. Под тряпкой скрывалось нечто не менее мощное, и Катарина, напомнив себе о правилах приличия, перевела взгляд в окно.
— Мы вызовем врача, он позаботится о вас, — сказала она как можно мягче.
— Не надо врача, — тут же отмахнулся он. — Это все ерунда.
— Переломы — это опасно, — ответила Катарина, задетая его небрежным тоном.
— Ерунда, — последовал не менее оскорбительный в своей небрежности ответ.
Катарина поджала губы, решив, что сделает все по-своему.
В карете повисло напряженное молчание, во время которого спасенный преступник рассматривал женщин самым внимательным образом.
— Могу я узнать ваши имена, доньи? — нарушил он тишину. — Все три такие красотки, а я даже не знаю, как вас зовут.
Катарина закусила губу. Замечание, что красотки — все три, странным образом обидело ее. Агапита покраснела до корней волос, а Лусия, кашлянув, представила всех троих:
— Вам выпала честь ехать в карете герцогини дель Астра, — тут она сделала широкий, выверенный до дюйма, жест в сторону Катарины. — Я — ее компаньонка Лусия Фернандес Эстефан, Агапита — служанка, — в сторону служанки последовал не менее выверенный, но менее широкий жест — так, просто указать, даже не поворачивая головы.
— Ух, как у вас это ловко получается, — восхитился Хоэль, и в его голосе Катарине послышалась издевка. — Ручкой туда, ручкой сюда — и понятно, кто госпожа, а кто на побегушках. Наверное, долго учились делить людей по сорту?
— Прошу прощения! — возмущенно воскликнула Лусия, а Катарина покраснела от негодования.
Он еще сомневался, кто здесь благородная донна, а кто служанка?! Вслух она, разумеется, ничего не сказала, сделав вид, что болтовня дона Хоэля ее не касается.
Подождав, не заговорят ли с ним, и не дождавшись, Хоэль снова пустился в расспросы:
— А куда мы едем, благородные доньи?
Катарина посчитала, что этот вопрос стоит ответа и пояснила:
— Едем в мой дом, в Каса-Пелирохо. Там вы сможете отдохнуть и позаботиться о ранах.