Его ладони сжались в кулаки.
— Знаешь, что? С меня достаточно. — Я покачала головой и прошла мимо него в коридор. — Просто отведи меня к ним, как хороший прислужник, которым ты и являешься, и убирайся с моих глаз.
Он прорычал себе под нос:
— Не смей судить меня! Не смей судить о моих действиях по тому, что ты не можешь видеть! — Преграждая мне дорогу и резко разворачиваясь, он бросил через плечо: — Я знаю, кто я, и знаю, что я поступаю правильно.
Противостояние потрескивало между нами.
Я молча следовала за ним по коридору к крылу, где я провела большую часть времени с Кестрелом. Мы прошли комнату и направились в зал, где находилась библиотека. Мой разум вернулся в то время, когда Кестрел нашел меня и спросил, видел ли Джетро меня после того, как выполнил Первый Долг.
В то время его вопрос не был слишком необычным. Но теперь это приобрело совершенно новый смысл. Он не спрашивал обо мне. Он спрашивал о своем брате — хотел знать, как причинение мне боли повлияло на его сочувствующего брата.
Господи, как отвратительное чувствовал себя Джетро? Насколько сильно мои мысли разрушили его?
— Сюда. — Фло остановился около библиотеки.
Так много воспоминаний несло это место. Так много страшных срывов, истерик, но также и замечательного момента взросления и превращения меня из девушки в женщину.
Не смотря мне в глаза, он пробормотал.
— Они уже ожидают тебя. Лучше сразу заходи. — Не произнося больше ни слова, он развернулся и направился на выход.
Вид его удаляющейся фигуры раскроила меня вновь. Он был последним мостиком, что связывал меня с добротой Кестрела и великими планами, о которых мечтал Джетро.
Вернись…
Моя душа сжалась сильнее, когда призраки Джетро и Кестрела не прекращали атаковывать стены особняка. За последние двадцать четыре часа я прошла через периоды: тяжелой утраты, неверия, шока, отчаяния, ярости… Я сомневалась, что когда-нибудь получу признание, но я приняла свой гнев, создавая барьер, который очистил мой разум и наделил мою душу хладнокровной яростью.
Но я и не желала испытывать какие-то другие эмоции, когда меня ожидала встреча с Катом и Дэниелем.
Легко задевая рукоятку кинжала, чтобы наполнить тело силой и решительностью, я выпрямила спину и рывком отворила двери в библиотеку.
Мои глаза расширились, когда я вошла в царившее очарование старого мира библиотеки и переплетов книг, которые были написаны в письмах о том, что произошло. Большие кресла-мешки, где Кес как-то обнаружил меня спящей, все ее стояли на своих местах. Подоконники ожидали утреннего солнца и человека, который бы с упоением читал, сидя на них, увлекательную книгу, которая бы погружала и увлекала в сказку, что творилась на их страницах.
Это место было храмом историй и воображения. Но затем мой взгляд опустился на антихриста, который осквернил святость этого мира.
— Очень мило с твоей стороны, наконец, почтить нас своим визитом, Нила. — Кат махнул рукой в сторону единственного свободного места за дубовым столом.
Я стиснула зубы, но не ответила.
— Подойди. — Он щелкнул пальцами. — Сядь. Мы и так прождали тебя целую вечность.
Ты сможешь сделать это.
Повинуйся, пока не представится возможность.
А потом…
УБЕЙ.
ЕГО.
Я направилась вперед под взглядами глаз, что так тщательно следили за моими действиями.
Бонни, Дэниель, Жасмин, Кат, а так же четверо мужчин, которых я не могла узнать, но которые явно ждали момента, когда я к ним присоединюсь.
Я подошла ближе к столу.
Даниэль поднялся, обнимая меня за талию.
— Скучал по тебе, Уивер.
Влажно поцеловав меня в щеку, он прошептал:
— Что бы ни случилось сегодня вечером, это ни хрена не значит, слышишь меня? Я достану тебя, и мне все равно, что они скажут.
Все мое тело сотрясло от отвращения.
Избавившись от презрения в голосе, на его лице растянулась фальшивая улыбка.
— Сядь. — Проявляя галантность, он выдвинул стул и пригласил меня присесть. — Присаживайся, это будет долгая встреча.
Я желала прикоснуться к его руке и услышать, как бьется его пульс, желала получить удовольствие от сознания, что каждый его удар сердца мог быть последним, что его дни были практически сочтены.
Скоро Дэниель, скоро…
Крепко стиснув челюсть, я не произнесла ни слова, за которые могла бы понести наказание.
Мужчины в похожих строгих костюмах не сводили своих глаз с меня. Их возраст варьировался от шестидесяти лет с легкой сединой в волосах до тридцати, судя по светлым волосам, в которых не было ни одного седого волоска.