— Прочно ли следопытское обмундирование? — осмотрел с ног до головы строй командир.
— Так точно, товарищ командир! — бойко отрапортовал кареглазый, русоволосый Коля Тонкослухов, а попросту Тонкослух.
— Не тянет ли кому плечи следопытское снаряжение? — продолжал опрос Харитоша.
— Легче пуха с одной гагары наше снаряжение, товарищ командир, — неторопливо проговорил крепкий, будто из глины сбитый, коренастый, горбоносый следопыт Андрей Силин, а попросту Сила.
— Отряд! Слушай мою команду! (Следопыты замерли по стойке «смирно».) На-пра-во! За мной шагом марш!
В резиновых сапогах с высокими голенищами, в зелёных, из палаточного полотна, брюках и таких же телогрейках, с вещевыми мешками за плечами, чётким шагом двинулись в поиск три шестиклассника — отряд следопытов— во главе с лучшим следопытом школы восьмиклассником Харитоном Харитоновым.
— До зоны поиска вольно, — подал команду командир. — Запевай! Да тихо!
Вполголоса дружно запели ребята «Марш следопытов», сочинённый Харитоном Четвёртым.
Бросив искать «жемчужное зерно», прохлопав крыльями, взлетел петух на забор крайней избы; перекинул рубиновый гребень-корону с одной стороны головы на другую, изогнув колесом шею в волнистых перьях, чернью по серебру, и, закрыв глаза, во всё горло прокричал «ку-ку-ре-ку» раз и другой: вот, мол, как надо петь. Из скворечни вынырнул скворец, торопливо уселся на полочку возле летка, оглянулся, циццибикнул щеглом, щебетнул ласточкой и, помогая крыльями, залился соловьиной трелью. Спешивший к своему гнезду грач с сухой веткой в белом клюве тоже решил «спеть» — каркнул, ветка выпала из клюва, грач спикировал за веткой, но не рассчитал — шлёпнулся на дорогу. На скотном дворе, гремя цепью, подал грозный голос племенной бык — великан Митрофан— бу-у-бу… и затараторили доярки, бренча бидонами и подойниками. Когда ревёт Митрофан, у всех мужиков поджилки дрожат. Не любит бык мужиков, да и только. Не один побывал у него на тупых, будто булыжники, рогах, а потом по полгода отлёживался после такой передряги. Семиха-хромой как-то попался на глаза Митрофану. А куда Семихе бежать, коли лет двадцать хромает на правую ногу да с палкой ходит, после того как его в озере щука хватила за ногу и повредила сухожилие, что выше пятки. А тут бык. Взревел Митрофан, пригнувши голову с глазами, налитыми кровью, ковырнул землю передними ногами — земля из-под копыт выше телеграфного столба полетела — и бросился за мужиком. Быть бы Семихе на рогах у быка, да, к счастью, гумно изладилось поблизости. Как кошка, по углу гумна взметнулся мужик на крышу, забыв о своей хромоте. С той поры Верхолазом прозвали Семиху-хромого, а быка Митрофана — Лекарем, потому как после такой встряски мужик хромать перестал и палку бросил.