— Здорово, служба! — крикнули трактористы, раньше чем успел поздороваться с ними Харитон. — Приворачивай покурить.
— Некурящий, да и времени нет.
— Давай, давай подъезжай. Куда путь держишь? Харитон подъехал.
— Пока в «Золотые столбы», а там видно будет.
— Военная тайна, — засмеялись пахари.
Харитон промолчал.
Трактористы молодые, здоровые, загорелые парни. На вид лет двадцати — двадцати двух и, как решил Харитон, уже служившие в армии, так как на одном из них была танкистская фуражка, и на голове другого пилотка.
— Зимником хочешь Пробраться? — спросил тот, что в танкистской фуражке.
— Зимником, — ответил Харитон.
— Не советую, через болото не проедешь, а объезжать будешь — заблудишься.
— Искра у твоей машины в копыта уйдёт, — сострил тракторист в пилотке.
Неуместная острота за живое задела Харитона. Не выдержал:
— Глядите, чтобы в вашем тракторе искра в гусеницу не ушла.
— Ишь ты, он об искре понятие имеет и даже о гусенице.
— Брось, Иван, дурачиться, — оборвал своего приятеля тракторист в танкистской фуражке, — тут дело серьёзное, а ты зубы скалишь.
Харитон вскипел. Соскочил с коня.
— Которая ваша машина?
— А вот та, что поближе к нам. Искру поискать хочешь или гусеницу? — не переставал зубоскалить тракторист.
Харитон подбежал к трактору, вскочил на сиденье, взялся за руль, дал газ и пошёл… и пошёл… и сделал круг по загону. Подъехал, остановил трактор. Выключил мотор.
— Вот вам и искра, вот вам и гусеница, и пашете вы, товарищ тракторист, неважно. Зачем столько глины навыворачивали? Лемеха приподнять надо, — заключил Харитон.
— Извини, парень, как тебя звать, не знаю, — смущённо говорил тракторист, сняв с головы пилотку. — Я просто подурачиться хотел. Но неудачно получилось. А насчёт зимника Василий правду говорит. Не проедешь. Ехал бы лучше большаком. Прямая всегда на кривую выведет. А на шутку не обижайся. Мы ведь тоже вчерашние солдаты.
Но не внял Харитон совету и этих трактористов.
III
После проливного дождя очистилось небо и вечерняя заря через вырубки и гари лиловым полымем залила обширное лесное болото. Бело-розовой чашей с низенькими сосёнками и такими же низенькими берёзками, окаймлённое со всех сторон хвойным лесом, раскинулось оно перед Харитоном в не виданном им наряде.