С тех пор и не видал его. Да и не думал, что он выжил. Вот какой был наш Кремнёв… Потом уж я узнал, что за сутки боя наша застава уничтожила более четырёхсот солдат и офицеров противника…
Бригадир умолк и прохаживался вокруг стола. Молчали рыбаки. Нетронутый остывший запечённый язь лежал на деревянной доске посередине стола.
VII
Ночной туман нехотя отрывался от озёрной глади. Где-то далеко-далеко утренняя заря золотила кучевые облака.
Рыбаки, бродя по колени и выше в воде, переговариваясь между собой, грузили в лодки невод. Бригадир помогал Харитону седлать коня. Рыбак в морской тельняшке стоял на берегу, глядел на озеро, на туман и декламировал стихи:
— Это наш поэт, — пояснил бригадир, — правда, пока его стихи нигде не печатают, но он своего добьётся. Напорист, да и талант есть. Во флоте служил и всё больше о море стихи пишет.
Закончив погрузку невода, рыбаки подошли попрощаться с Харитоном и принесли два десятка копчёных лещей.
— Куда я с ними, — начал отказываться Харитон.
— А это от нас, от рыбаков, бывших солдат, твоим пограничникам, — заявили рыбаки.
— Ну разве что так, — согласился Харитон.
— Ничего, ничего, довезёшь, — вмешался бригадир. — Конь у тебя добрый, дорога прямая. Довезёшь.
Каждый рыбак пожал на прощание Харитону руку, пожелав доброго пути и хорошей службы.
Рыбак в тельняшке, прощаясь, уговаривал Харитона после службы работать в их рыболовецкой артели:
— Гляди, красота-то какая у нас! Рыбаком будешь?
— Нет, — ответил Харитон. — Я пахарь.
Последним прощался бригадир. Он шёл рядом с Харитоном, держась за стремя седла до самой дороги.