- Про Америку, дядя Эрвин, это вы зря... - попытался заступиться за свою мечту Кантор и получил в ответ злое, и резкое как плевок:
- Цыц! Откроешь рот, когда спросят! - и вновь Карлу: - Я не знаю, что за проекты вы планировали с Густавом, но и того, что крутиться в настоящее время хватит с головой. Ни о каком разделе сейчас и речи быть не может!
- Но как её угомонить? - старший брат, а теперь и старший партнёр собрал складку у переносицы. - Ума не приложу, как можно уговорить нашу Офелию, если она упёрлась всеми четырьмя конечностями.
- Если нельзя уговорить, нужно заставить, - спокойно утвердил Эрвин.
Карл поднял глаза на брата - теперь это был тот же Эрвин, что и в самом начале разговора: спокойное, даже отрешённое лицо с внимательным взглядом прищуренных глаз. И руки, расслабленно сложенные на коленях.
Рыбка в аквариуме шевельнула разноцветными плавниками, но так и не мигнула.
- Я тоже думал об этом, - с некоторым даже облегчением выдохнул Карл. - Может отослать её куда-нибудь? В какую-нибудь удалённую миссию, в страну Папуасию? Пусть сеет семена просвещения среди неразвитых народов...
- Я ж говорю - в Америку! - встрял, было, Кантор, но напоролся на взгляд отца и осёкся.
- Боюсь, это не решит проблемы, - монотонно пробубнил Эрвин. - В лучшем случае, немного отодвинет последствия. Здесь нужно что-то радикальное.
-Вот! Радикальное! - вновь загорелся молодой человек, вскакивая с кресла. - У меня есть знакомые - отчаянные ребята! За смешные деньги они и маму родную... - и он чиркнул себя по горлу большим пальцем.
- Даже думать не смей! - взвился Карл. - Не хватало ещё связаться с откровенным криминалом! Заказать убийство собственной сестры - Боже! - думал ли я когда-нибудь, что это будет хотя бы обсуждаться?!
- С убийством действительно перебор, - подтвердил Эрвин. - Опасно, подозрительно. Есть, конечно, исполнители понадёжнее, чем гопники нашего Кантора, но всё равно это чертовски рискованно. Может, современная химия? Что-нибудь сильнодействующее - дал пилюлю, и человек превращается в овощ. У меня есть знакомый психиатр, могу узнать...
- И потом тот же психиатр сдаст нас полиции, - покивал Карл. - Нет, это наше семейное дело, и лишних людей допускать сюда нельзя. Да и как ты себе это представляешь - сможешь вручить родной сестре стакан отравы?
- Я ей и кружку кислоты поднёс бы! - зло огрызнулся Эрвин, рывком поднимаясь из-за стола. - Да не возьмёт...
В комнате вновь повисла тягостная тишина. Даже ветер за окном утих, только барабанил в стёкла дождь.
- И всё-таки выход есть, - молвил Карл Шимич, и две пары глаз с надеждой устремились на него. - Но прежде давайте попросим Гулаба принести ещё этого чудесного ликёра.
***
- Пока обернётся наш проворный слуга, - начал Карл, дождавшись, когда собеседники сядут и несколько успокоятся, - я хочу напомнить вам кое-что из жизни моего покойного брата Густава. Все вы были свидетелями, как года три назад он неожиданно увлёкся Ближним Востоком. Начал собирать книги, встречаться с востоковедами. Тогда от него только и было слышно - Междуречье, Шумер, загадочная древняя культура. Вы знаете, как я уважал Густава, старался всегда быть рядом - помочь, поддержать....
- Быть в курсе всех его мыслей... - подхватил Эрвин с усмешкой.
- И это тоже, - не смутился рассказчик. - Но его страсть к восточным сказкам не разделял, а когда он собрался путешествовать по труднодоступным районам Иранского нагорья, это стало для меня чересчур. Да Густав не очень-то и приглашал. Какой-то профессор из университета составил маршрут, помог набрать команду и брат отправился. Чем всё кончилось - помните. После года скитаний, наш путешественник вернулся в сопровождении слуги Гулаба и с банкой в руках, где плескалась эта чудная рыбка.
Все невольно посмотрели на аквариум. Рыба не мигая глазела на людей.
- Говорят, её выловили то ли в дельте Евфрата, то ли в одном из горных озёр Северного Ирака. На кой чёрт она сдалась Густаву, хоть убей, не понимаю. А вот Гулаб... Брат говорил, что он потомок то ли каких-то дервишей, то ли древних восточных мистиков. Род свой ведёт из глубины веков, чуть ли не от самого легендарного Шумера. В сущности, думал я тогда, слуга такая же забавная экзотическая игрушка, как и рыбка. Ну, привязался к нему Густав, и пусть его. Ты, Эрвин, большую часть времени проводишь в городе, в офисе банка. Кантор и вовсе посещает особняк наскоками, между репетициями, концертами и ночными барами - вы оба слугу почти не видите. Но мне невольно пришлось общаться с этим старым персом. И скажу я вам, он не так прост...
Тут-то Гулаб и появился. Невысокого роста, с тёмным сморщенным лицом - глаз не видно среди бесчисленных морщин, - и совершенно лысый. Перс был одет в поношенный европейский костюм, мятый и не по росту, и цветастую рубашку с засаленным воротником. Казалось, европейскую одежду слуге выдали только-только, и он ещё не успел к ней привыкнуть. Гулаб бесшумно проскользнул к столу и выставил с серебряного подноса три рюмки с ликёром. Затем отступил на два шага и замер изваянием.