Накануне этого сделать не удалось — я проспала всю пятницу, до утра которой мы с Ромкой гуляли по городу, и дошли до самого центра, пока небо на востоке не заалело, и яркое летнее солнце не выкатилось из-за горизонта неожиданно, как это обычно бывает в конце июня.
— Слушай, я по-любому должен сводить тебя в Мак, чтоб не быть мудаком после того, как ты меня там искала.
Да, я рассказала ему об этом, как-то очень легко и просто.
Я, вообще, многое рассказывала ему — язык как будто сам развязался и выбалтывал всякую чушь: как в детстве боялась грозы, как препарировала лягушек из любопытства, а меня подозревали в маньячестве, как пыталась откосить от дежурства в школе, запираясь в раздевалке спортзала. Дальше пошли вещи посерьёзнее — например, почему я занимаюсь тем, чем занимаюсь, почему работаю с группой, и как это здорово — видеть, как люди меняются рядом с тобой.
Ромка слушал внимательно, не перебивая и почти ничего не говоря о себе — а я вспоминала об этом и начинала спрашивать что-то и о нем, что там у него за дом такой, и он правда художник? Но буквально через минуту снова переходила на свои темы и рассказы о себе. Он в ответ только посмеивался и задавал новые вопросы, подстегивавшие мое красноречие. А когда я вспоминала, что так и не выслушала его, говорил:
— Да все нормально, Женьк. Только не трещи так. Помедленнее, я записываю, — и показывал пальцем на висок, намекая на свою память.
— А… Зачем?
— Типа досье на тебя. Чтоб потом пользоваться в своих интересах.
Я ничего не могла с собой поделать и продолжала выкладывать ему какие-то дурацкие истории о себе, слушая его меткие, не всегда приличные… да что там, чаще всего неприличные замечания, и ухохатываясь над ними. До открытия Макдональдса, в котором Ромка пообещал мне завтрак, оставался час — и его я провела неожиданно уснув у него на плече, а потом вообще, сползла головой к нему колени.
Мы сидели на большом фонтане прямо напротив Мака, чтобы первыми забежать в него, как только сменится табличка на дверях, и я сама не заметила, как забралась на широкий бортик с ногами и отключилась.
Весь следующий день я так и не смогла проспаться и открыла глаза только к вечеру, вспоминая прошедшую ночь и утро, как щемяще-волшебный сон, в котором всё было так здорово, что не верилось, что это случилось на самом деле.
Картошка и бургеры казались самыми вкусными и аппетитными в моей жизни — мы поедали их, сидя на том самом фонтане, где я умудрилась уснуть, только в этот раз, развернувшись к Маку спиной и болтая ногами в воде. Дорога назад, к моей общаге хоть и заняла ещё пару часов, но мы оба шли босиком, для начала просто, чтобы ноги обсохли, а потом — из интереса и приятного ощущения тёплого, нагревающегося на солнце асфальта.
Ромка даже обнимал меня, закинув руку на плечо — так естественно, что я и не думала возражать. Это так вписывалось в атмосферу нашего свежего и радостного утра, что по-другому и быть не могло.
Правда, у самой общаги он снова начал недвусмысленно ко мне приставать, сначала принюхиваясь к моим волосам, а потом пытаясь поймать губы для поцелуя, а я отталкивала его из какого-то бесшабашного веселья — мне так нравилась наша дразнящая недо-дружба, что хотелось ещё немного пощекотать себе нервы. А заодно и ему.
Наконец, добравшись к себе на третий этаж, я в который раз порадовалась, что моя соседка сдала половину сессии автоматом и давно уехала домой, а, значит, можно было разбросать одежду и обувь по всей комнате и отключиться, пока не высплюсь.
Я чувствовала себя, как будто проглотила кусочек радуги, и он сверкает во мне, наполняя изнутри ощущением детского восторга.
Только к вечеру, когда я открыла глаза, то поняла, что встреча с группой уже послезавтра — а у меня нет ни телефона, ни Ромкиного адреса. Впасть в панику мне помешала записка, которую мне передала вахтёрша, когда, сунув в карман деньги, я отправилась за кефиром.
— Линник! — крикнула она мне в спину, когда я уже проскочила сквозь вертушку. — Тебе тут это… оставили. Бери бегом, пока никуда не заносила. Такой хлопец приходил, а ты — сонная тетеря! Все счастье своё проспишь, будешь потом локти кусать!
Да нет. Не может быть. Не мог Ромка и её очаровать за десять-пятнадцать минут, или сколько там он меня ждал — только эта мысль крутится у меня в голове, пока я раскрываю свернутый конвертиком лист в клетку. В том, что записка от него, я даже не сомневаюсь.
Самонадеянно, но факт. Среди моих знакомых нет больше «от таких хлопцев», от которых даже вахтерши в восторге.
«Привет! Заходил к тебе, а ты спала. Так сказала коменда и твои соседки. Ладно, дрыхни. Отсыпайся на будущее…»