Это была ничем не мотивированная неприязнь, возникшая практически сразу. Казалось бы, откуда взяться нелюбви у двух природников: он Говорящий-с-птицами, она древняя дриада, служительница жизни. Но, начиная с первых минут, его бесило в ней всё: длинные рыжевато-каштановые волосы, лежащие крупными волнами, солнечно-желтая гербера, цветущая в день первой лекции на ее столе, ее помощь приютам для бездомных животных в той, дневной жизни. И, самое главное, ее снисходительное отношение к нему, как к сирому и убогому.
Она демонстративно не нагружала его заданиями, оберегая и заботясь. Он злился, чувствовал себя отвратительно, и, чтобы доказать свою значимость, выполнял и перевыполнял все немыслимые планы. Ни один студент на потоке не мог похвастаться такими знаниями по этому предмету, таким количеством усвоенного материала и успешных практик. Нередко от нее звучало удивленно-недоверчивое: «Ты все же смог? Сам? Ничего себе. А ещё можешь?». И он мог, несмотря на все сложности и препятствия.
И ни один другой студент не удостаивался от нее взгляда, которым она наградила Фар-Руха в тот день, когда он поддался слабости и выполнил ее задание спустя рукава. Пожалуй, самое близкое сравнение, это то, как на сборную России смотрели с трибун, когда хорваты победили. «Ну, убогенькие, вы же старались. Проиграли, конечно, но другого никто и не ждал».
И это бесило неимоверно. Он выкладывался, ежедневно становился лучшей версией себя, совершал немыслимые рывки, иногда совершал самые настоящие чудеса. И это не меняло ничего. Она упорно удивлялась, что у него получилось. И с непрекращающимся упорством просила ещё.
Учеба не задалась с самого начала. Во-первых, он опоздал, и поэтому выдержал прессинг, которому она подвергала всех опоздунов. Во-вторых, бессонный день, посвященный дневной жизни, перетек в учебу без короткого периода отдыха и восстановления. Конечно, настройка энергетических каналов, как и у любого представителя магических рас, позволяла идеально отдыхать за пару часов в сутки. Но они были такими же необходимыми, как и восьмичасовой сон для людей. И на второй паре он сорвался.
Группа проходила простейший материал, понять который был способен ребенок лет семи. И не понимала. Он демонстративно молчал, как и десятки пар до этого. Скучно не было, ведь даже лекции по давно освоенным Фар-Рухом темам, магесса умудрялась разбавлять каверзными вопросами. И новая точка зрения заставляла искать ответы. Но отвечать на парах он перестал давно, потому что рядом с остальными чувствовал себя как среди умственно отсталых. И с каждым днём его высокомерное ощущение собственного превосходства все сильнее корежило тех, кто был вынужден терпеть его рядом.
Она уже все объяснила, разжевала, нарисовала, попыталась воззвать к разуму, потом к чувствам, потом, когда терпение начало походить к концу, была готова сдаться, и тут раздался вопрос со второго ряда. И с одной стороны, это было хорошо, ведь означало, что группа начала включаться в работу. Но с другой, Фар-Руха передёрнуло, насколько банально и глупо это звучало. И насколько нелепый персонаж попытался вылезти вперед и создать видимость интеллекта. Допустить мысль, что другие могут быть настолько же заинтересованы как и он, просто находиться на другом уровне понимания, Фар-Рух не мог уже давно.
Попытку разобраться в новом материале предприняла Санкти, лидер среди неоднозначных персон их группы. Раньше она была одной из лучших учениц ВУЗа, шла на красный диплом, была гордостью всего потока. А потом, примерно в середине первого семестра Фар-Руха, выяснилось, что она натворила что-то страшное. Ее чудом не отчислили, но она была вынуждена перейти на первый курс и сменить специальность, потеряв все годы обучения и начав с самого начала. Она, как и все музы, изначально училась раскрывать именно свои таланты, по специальности «Женские энергии и женственность». После отчисления перевелась на более широкую специальность, но сохранила большинство предметов факультативами. Поэтому пахала ничуть не меньше, чем Фар-Рух, с одним важным отличием. Об этом не знал почти никто, так как болтать попусту муз отучали ещё в детстве. Слишком велика сила их слова и слишком много энергии тратилось при озвучивании мыслей и чувств.