За три гроша и стакан вина
– Богатый город. Хорошие люди. Останемся здесь, дети, на несколько дней. Покажем одно представление сегодня вечером, завтра, и два в воскресенье. Надеюсь, нам повезет. Я приметил несколько хороших трактиров и неплохие колониальные лавки. А та высокая дымовая труба на окраине принадлежит кирпичной фабрике. Там много народа работает. Жизнь у них трудная, так что вечером им развлечься надо. А рядом река Тиса, так что если погода подходящая будет, как, например, сегодня, то и мы сможем днем поразвлечься, – весело произнес господин Станислас Мурари, слезая с телеги, которую волокли два изнуренных некормленых коня.
Просторная прямоугольная площадь, вымощенная большими кирпичами и окруженная мощными стволами платанов и каштанов, показалась подходящим местом для установки театральной сцены. Посреди площади на высоком каменном постаменте стоял массивный крест из черного мрамора, а на северной ее стороне – две скамейки без спинок рядом с артезианским колодцем и длинным деревянным корытом. Напротив, вдоль реки, под низкой камышовой крышей расположилось несколько рыночных прилавков.
– Как называется этот пыльный городишко? – спросил толстяк с лицом, спрятанным в линялый воротник короткого черного пальто. Во время поездок он по привычке слегка придерживал вожжи и дремал на неудобном сидении рядом с шефом. Внезапно очнувшись, он ощутил потребность обозначить этим вопросом свое возвращение «к живым».
– Вранево, толстячок! – сообщила стройная девушка с длинными черными косами.
– Давайте, дети мои, пойдем, споем, спляшем, смелее! Знаю, дорога была долгой, а путешествие трудным, но за работу надо приниматься быстрее, давайте созывать публику, – отдавал приказания Мурари, одновременно выгружая широкие толстые доски и складывая их рядом с упряжкой. Вся труппа присоединилась к нему. Это было обычным делом по прибытии в какой-нибудь город, и было точно определено, кто собирает сцену, а кто – публику, и чье роскошное декольте и широкая улыбка соберет в конце представления как можно больше денег в качестве вознаграждения за сыгранные Lazzi. И все это совершалось без суеты, хорошо организованно и быстро.
– All’armi, all’armi! – закричала во весь голос черноволосая девушка и принялась плясать под мотив, который, удобно разместившись в кожаном кресле сзади телеги, где обычно черными прочными веревками крепят багаж, наигрывала на флейте молодая, коротко стриженая рыжеволосая женщина в белой рубахе и черных мужских панталонах. Она скорее была похожа на мальчишку, однако ее пол выдавал мягкий взгляд, ухоженные руки и длинные пальцы. Ее звали Симоной.
– По-сербски, Магда, по-сербски говори, в этом городе сербов больше живет! – громко крикнул господин Мурари, раскладывая рядком длинные доски на прочные деревянные балки, предварительно уложенные на столитровые дубовые бочки. – О, Боже мой милостивый, ничего не умеют! Никуда не годится! Что, поможет мне кто-нибудь или я сам тут должен возиться?
Никто не подошел к нему.
У каждого было точно предназначенное ему дело.
– Люди, представьте роскошь прекрасного города Венеции! Узкие таинственные каналы, по которым плывут черные лодки, украшенные золотом и бархатом! Перед вашим взором предстанут красивые дворцы! Изумительные площади, залитые золотым лунным светом…
– Не переусердствуй, Магда, – оборвал ее Толстячок.
– Убережет ли прекрасная Изабелла девичью честь от упорного преследования грубого Капитана? Не угас ли еще у великолепного Дзанни огонь любви, помнит ли он волшебные слова, делающие сладостными встречи любовников? Скоро на вашей площади воцарится восхитительная Венеция! Сегодня вечером перед вами развернется волшебная магия театра большого мира! В вашем городе артисты труппы Стана Мурари! – Магда продолжила вдохновенно рекламировать предстоящий спектакль.
Часом позже Мурари превратился в ловкого Дзанни с черной маской на лице и белым плащом, который безумно пляшет, бесстыдно соблазняет, льстит и расхваливает молодых Влюбленных, Мирандолину и Арлекина. Сонный человек становится Пульчинеллой, девушка с флейтой – Изабеллой, а черноволосая стройная красотка с великолепным голосом и роскошным декольте – Коломбиной.
Это был театр вдохновенный и живой. Импровизационный и искренний. Актеры дарили в ночи отвагу и талант горячим сердцам околдованной публики, которая гудела и радостно комментировала, смеялась и наслаждалась, узнавая в создаваемых образах своих друзей и врагов.