Конечно же бескрылый не родит крылатого, а укротить кого-нибудь может. Этот своей мелкотравчатостью обеднит и свою, и чью-то жизнь, пока не сгорбиться да не уйдет на пенсию. Тьфу, снова всякая погань лезет в голову!
Неожиданно на узенькой дорожке, там, где сходились рожь с пшеницей, Данило увидел фигуру девушки. В лунном разливе она шла впереди, вот остановилась, нагнулась к колосьям, что-то поворожила и снова неторопливо пошла, покачивая тонким станом и волосами, покрывшими плечи.
Кто бы это мог быть? Полевая царевна, которую встретил когда-то Чипка[6] весной? Но прошло время полевых царевен. Вот снова остановилась, перебирает руками житечко. И не боязно одной ночью? Пошла потихоньку. И что-то привлекательное, прекрасное было в том, как она несла в лунном разливе тонкий стан и волосы. Уродились же они у нее.
Данило пошел быстрее, его шаги услыхала незнакомка, сторожко обернулась, остановилась, касаясь станом колосков. Настоящая полевая царевна с мягким сиянием в волосах, с настороженностью в межбровье и в глазах, над которыми дрожат длинные ресницы, отбрасывая на лицо тень. Такие же ресницы были и у его матери. Да мы как-то не замечаем этого, пока наши матери не покинут нас.
— Добрый вечер, дивчина. Ты не заблудилась в наших полях?
— Нет, — коротко ответила девушка и еще немного подалась к колосьям.
— Откуда же ты?
— Издалека, — пристально смотрит на него и гасит ресницами влажное лунное сияние.
— И это ответ. — Данило насмешливо кивнул головой. — Что же ты делаешь тут в потемках?
— Смотрю на ваши земли.
— Это уже интересно. И что же ты заметила?
— Очень хорошие у вас нивы, а луга уже похуже: и кротовые норы есть, и конский щавель разросся. Верно, соня ваш луговод или лентяй, не знаю, как вы его называете.
Данило удивился:
— Ты даже луга осматривала?
— Ага.
— Для чего же тебе эти смотрины?
Девушка помолчала, потом доверчиво взглянула на Данила:
— Прикидывала себе, оставаться здесь или ехать дальше. А вы кто будете?
— Я?.. Учитель.
— Вот хорошо, — почему-то обрадовалась девушка. — А вы не скажете, какой у вас председатель колхоза?
— Председатель как председатель, — неопределенно ответил Данило.
— Говорят, что он очень злой?
Данило смутился:
— Кто же сказал такое тебе?
— Люди.
— Те, что в поле работали?
— Нет, в дороге. Так очень он злой?
— Не очень, но рыба не без кости, а человек не без злости. Кто же ты будешь, что нашими полями заинтересовалась?
— Агроном. Я только окончила институт, и меня послали к вам. Но услыхала в дороге о злом председателе, и отпала охота оставаться тут. Я с детства боюсь злых людей. — И на лице девушки появилась та трогательная беспомощность, которую всегда мужчины хотят взять под защиту. — Что вы скажете на это?
Данило улыбнулся: ему понравилась девичья непосредственность, ее тревога, да и личиком, и станом девушка была как на картине. А какой сноп волос у нее! И впрямь настоящая полевая царевна!
— Что же мне сказать молодому агроному? — наморщил он лоб. — Ты сегодня вечером начала знакомиться с полем, с лугом, завтра же познакомься с людьми, с председателем, так, может, послезавтра и прояснится в голове.
Девушка подумала, а потом оживилась:
— А и вправду, может, прояснится.
— Где же твои вещи?
— В лесу.
— В лесу? — не поверил Данило.
— Ага, у вашего лесника. Он меня подвозил из района.
«Так вон какие «люди» сделали меня очень злым».
— Наш лесник показался тебе добрым?
— Вроде ничего. Он все время заботился обо мне. Теперь мне надо идти туда на ночлег, но уже так поздно, не заметила, как и стемнело.
Данило подумал, что девушка, видно, из тех, которые увлекаются работой, и сказал: