Искуситель змей, палач!
Как мне жить?!
Так и тянет каждый мяч
пропустить.
Я весь матч борюсь с собой —
Видно, жребий мой такой…
Так, спокойно — подают угловой…
1971
Не заманишь меня на эстрадный концерт
(В ответ на записку.) За какую футбольную и хоккейную команду я болею? За хорошую — за ту, которая лучше. Вы знаете, я очень ценю труд спортсменов, я с ними много встречался, ездил к ним на всякие сборы. И поэтому мне даже иногда жаль… Ну, это ведь, в общем, детская болезнь такая — болеть. Нет, я не болею — я здоров абсолютно психически. И знаете, у меня была такая песня: «…Я болею давно, а сегодня — помру на Центральной спортивной арене». Поэтому — так как я все делаю до конца — я думаю, что если бы я болел по-настоящему, то помер бы на каком-нибудь матче.
Я тоже раньше болел за разные команды; потом, когда пообщался со спортсменами разных команд, я перестал выделять какую-либо одну. Поэтому я предпочитаю болеть, когда наши играют с кем-нибудь из заграничных команд, — вот тогда я болею.
Не заманишь меня на эстрадный концерт,
Ни на западный фильм о ковбоях:
Матч финальный на первенство СССР —
Мне сегодня болеть за обоих!
Так прошу: не будите меня поутру —
Не проснусь по гудку и сирене, —
Я болею давно, а сегодня — помру
На Центральной спортивной арене.
Буду я помирать — вы снесите меня
До агонии и до конвульсий
Через западный сектор, потом на коня —
И несите до паузы в пульсе.
Но прошу: не будите меня на ветру —
Не проснусь, как Джульетта на сцене, —
Все равно я сегодня возьму и умру
На Центральной спортивной арене.
Пронесите меня, чтоб никто ни гугу!
Кто-то умер — ну что ж, все в порядке, —
Закопайте меня вы в центральном кругу,
Или нет — во вратарской площадке!
…Да, лежу я в центральном кругу на лугу,
Шлю проклятья Виленеву Пашке,
Но зато — по мне все футболисты бегут,
Словно раньше по телу мурашки.
Вижу я все развитие быстрых атак,
Уличаю голкипера в фальши, —
Вижу все — и теперь не кричу как дурак,
Мол, на мыло судью или дальше…
Так прошу: не будите меня поутру,
Глубже чем на полметра, не ройте,
А не то я вторичною смертью помру,
Будто дважды погибший на фронте.
1971
Это не шуточная песня — такая «лирико-комедийная». Посвящена она Василию Алексееву, самому сильному человеку в мире.
Я сначала было хотел написать комедийную песню — даже придумал куплет для нее. Там было так:
Пытаются противники
Рекорды повторить,
Но я такой спортивненький,
Что — страшно говорить.
Но это будет пускай как эпиграф, а песня на самом деле такая.
Как спорт — поднятье тяжестей не ново
В истории народов и держав:
Вы помните, как некий грек
другого
Поднял и бросил, чуть попридержав?
Как шею жертвы, круглый гриф сжимаю —
Чего мне ждать: оваций или — свист?
Я от земли Антея отрываю,
Как первый древнегреческий штангист.
Не отмечен грацией мустанга,
Скован я, в движениях не скор.
Штанга, перегруженная штанга —
Вечный мой соперник и партнер.
Такую неподъемную громаду
Врагу не пожелаю своему —
Я подхожу к тяжелому снаряду
С тяжелым чувством: вдруг не подниму?!
Мы оба с ним как будто из металла, —
Но только он — действительно металл.
А я так долго шел до пьедестала,
Что вмятины в помосте протоптал.
Не отмечен грацией мустанга,
Скован я, в движениях не скор.
Штанга, перегруженная штанга —
Вечный мой соперник и партнер.
Повержен враг на землю — как красиво! —
Но крик «Вес взят!» у многих на слуху.
«Вес взят!» — прекрасно, но — несправедливо:
Ведь я внизу, а штанга наверху.
Такой триумф подобен пораженью,
А смысл победы до смешного прост:
Все дело в том, чтоб, завершив движенье,
С размаху штангу бросить на помост.