В клуб имени Дзержинского на второй концерт шли по набережной Волги. Володя сказал, что примерно в это время в Куйбышев должен зайти следовавший рейсом Москва-Астрахань туристский теплоход «Н. В. Гоголь», на котором плывет его мама Нина Максимовна. Ему очень хотелось увидеть ее. Уточнили время прибытия теплохода.
Подходит «Н. В. Гоголь». Шум, голоса, приветствия. Высоцкий у трапа кричит; «Мама!» Та не слышит, стоит на верхней палубе, разговаривая с кем-то. Она ведь не знала, что сын в Куйбышеве. Он снова басит своим мощным голосом: «Мать! Ррдного сына не признаешь?» Наконец увидела Обнялись, расцеловались. Он тут же стал рассказывать о том, как мы ходили на яхте…
Поздним вечером, после окончания концерта, решено было совершить прогулку по Волге. Владимир Высоцкий и члены клуба сели на большой катер, Высоцкий, отдыхая, рассматривал ночной Куйбышев. Потом поднялся в рубку, долго разговаривал с капитаном. Похвастался и ему, что ходил днем на яхте, попросил «немного порулить». Капитан дал ему штурвал, поясняя по ходу, что значат огни фарватера и встречных судов. Ночью Высоцкий уже не пел. Только слушал в нашем исполнении «Самару-городок»…
Когда мы утром не спеша ходили по городу и я показывал достопримечательности, Володя вдруг начал подробно расспрашивать о моем заводе. Меня удивило это. Видимо, ему просто требовались живые знания обо всем. Он несколько раз возвращался к разговору о яхтах, парусах, парусном спорте, особенностях соревнований яхтсменов.
25 мая в 12 часов на той же машине обкома ВЛКСМ — в аэропорт, провожаем его в Москву. Чудесный майский день. Жарко по-летнему. Остановили машину у моста через реку Сок, и все четверо (Владимир Высоцкий, Слава Климов, Артур Щербак и я) спустились к реке искупаться. Вода холодная. Никого вокруг. Мы с Артуром все же решились, они — нет. Мы быстренько разделись догола и — в воду. И тут же через минуту из холодной воды назад… А Володя и Слава с нашими вещами уже вскарабкиваются на склон к машине. Мы назад в воду, да разве в такой холодине простоишь? А они уже у машины и кричат: «Давай, ребята, поехали!» А мы-то с Артуром безо всего.
Что делать? Ноги в руки и вперед, и вверх, а там у машины они со смеху покатываются. Мы тоже рассмеялись, не забывая при этом обругивать их всеми нам известными нехорошими словами. До аэропорта смеху хватило. Расставались друзьями.
Летом я пару раз был в Москве, впервые в Театре на Таганке, который полюбил навсегда, и пересмотрел там, благодаря Володе, за 13 лет знакомства все спектакли, узнал прекрасных актеров, друзей Высоцкого.
Наше знакомство переросло затем в дружбу. Высоцкий по своей натуре был максималистом — так мне всегда казалось. Если понравился человек, то на всю жизнь, если нет — тоже навсегда. Такая вот черно-белая позиция. Только могу сказать уверенно: друзей у него было несравненно больше.
К осени того же года пошли звонки в ГМК-62: дайте Высоцкого. Дело в том, что записи майских его концертов распространились в Куйбышеве с молниеносной быстротой. В июне на парусной регате уже в Тольятти всюду пели и «гоняли» на магнитофоне песни Владимира Высоцкого. Да тут еще вышел на экраны фильм «Вертикаль», и популярность Высоцкого неимоверно возросла.
Отвечаем по телефону, чтобы присылали заявки. И буквально за несколько дней нам принесли, привезли, прислали две тысячи заявок. Звоним Володе и просим вырваться на недельку к нам в Куйбышев. Он отвечает, что сможет опять на денек. Это было в начале ноября 1967 года. Через несколько дней снова звоним ему, а у нас уже четыре тысячи заявок. Высоцкий отвечает, что сможет приехать только на один день — 29 ноября.
До второго звонка мы в принципе договорились об аренде Дворца спорта. Отвечаем Володе, что на другой день перезвоним. Назавтра — связь с Дворцом спорта и уточнение аренды на 29 ноября на два концерта по пять тысяч зрителей. Снова звоним Высоцкому и радостно сообщаем, что все в порядке — 29 ноября будет два концерта во Дворце спорта. От Дворца спорта он резко отказывается. Уговариваем. Бесполезно. Говорю ему, что обсудим этот вопрос в правлении ГМК и снова свяжусь с ним.
А Куйбышев буквально кипит. Такого ажиотажа ни до Высоцкого, ни после у нас не видели. Мы решаемся провести 29 ноября концерты, «режем» подряд все заявки, печатаем билеты, афишу с большой фотографией Высоцкого, сделанной во врёмя майских концертов. Афиши по городу не расклеиваем. Оперативно решаем все вопросы, а Высоцкий и ведать не ведает о Дворце спорта. И тогда правление ГМК-62 решает послать меня в Москву и все урегулировать, весь удар принять на себя. Это было вечером 26 ноября. Тут же звоню Высоцкому в театр и говорю, что все нормально — послезавтра буду у него в Москве.