Завтра я испытаю судьбу, а пока —
Я машине ласкаю крутые бока.
На земле мы равны, но равны ли в полете?
Под рукою, не скрою,
ко мне холодок,
Я иллюзий не строю —
я старый ездок:
Самолет — необъезженный дьявол во плоти.
Знаю, силы мне утро утроит,
Ну а конь мой — хорош и сейчас.
Вот решает он: стоит — не стоит
Из-под палки работать на нас.
Ты же мне с чертежей, кате с пеленок, знаком,
Ты не знал виражей — шел и шел прямиком,
Плыл под грифом «Секретно» по вблнам науки.
Генеральный конструктор
тебе потакал, —
И отбился от рук ты —
в КБ, в ОТК,
Но сегодня попал к испытателю в руки.
Здесь возьмутся покруче, — придется теперь
Расплатиться, и лучше — без лишних потерь:
В нашем деле потери не очень приятны.
Ты свое отгулял
до последней черты,
Но и я попетлял
на таких вот, как ты, —
Так что грех нам обоим идти на попятный.
Иногда недоверие точит:
Вдруг не все мне машина отдаст,
Вдруг она засбоит, не захочет
Из-под палки работать на нас!
… Мы взлетали как утки с раскисших полей:
Двадцать вылетов в сути и — куда веселей!
Мы смеялись, с парилкой туман перепутав.
И в простор набивались
мы до тесноты, —
Облака надрывались,
рвались в лоскуты,
Пули шили из них купала парашютов.
Возвращались тайком — без приборов, впотьмах,
И с радистом-стрелком, что повис на ремнях.
В фюзеляже пробоины, в плоскости — дырки.
И по коже — озноб,
и заклинен штурвал, —
И дрожал он, и дробь
по рукам отбивал —
Как во время опасного номера в цирке.
До сих пор это нервы щекочет, —
Но садились мы, набок кренясь.
Нам казалось — машина не хочет
И не может работать на нас.
Завтра мне и машине в одну дуть дуду
В аварийном режиме у всех на виду
Ты мне нож напоследок не всаживай в шею!
Будет взлет — будет пища:
придется вдвоем Нам садиться, дружище,
на аэродром —
Потому что я бросить тебя не посмею.
Правда, шит я не лыком и чую чутьем
В однокрылом двуликом партнере моем
Игрока, что пока все намеренья прячет.
Но плевать я хотел
на обузу примет:
У него есть предел —
у меня его нет, —
Поглядим, кто из нас запоет, кто заплачет.
Если будет полет этот прожит —
Нас обоих не спишут в запас.
Кто сказал, что машина не может
И не хочет работать на нас!
1975
Затяжной прыжок
Хорошо, что за ревом не слышалось звука,
Что с позором своим был один на один…
Я замешкался возле открытого люка —
И забыл пристегнуть карабин.
Мне инструктор помог — и коленом пинок —
Перейти этой слабости грань.
За обычное наше «Смелее, сынок!»
Принял я его сонную брань.
И оборвали крик мой,
И обожгли мне щеки
Холодной острой бритвой
Восходящие потоки
И звук обратно в печень мне
Вогнали вновь на вдохе
Веселые, беспечные
Воздушные потоки.
Я попал к ним в умелые, цепкие руки:
Мнут, швыряют меня — что хотят, то творят!
И с готовностью я сумасшедшие трюки
Выполняю шутя — все подряд.
Есть ли в этом паденье какой-то резон,
Я узнаю потом, а пока —
То валился в лицо мне земной горизонт,
То шарахались вниз облака.
И обрывали крик мой,
И выбривали щеки
Холодной острой бритвой
Восходящие потоки.
И кровь вгоняли в печень мне,
Упруги и жестоки,
Невидимые встречные
Воздушные потоки.
Но рванул я кольцо на одном вдохновенье,
Как рубаху от ворота или чеку.
Это было в случайном свободном паденье —
Восемнадцать недолгих секунд.
А теперь — некрасив я, горбат с двух сторон,
В каждом горбе — спасительный шелк.
Я на цель устремлен и влюблен, и влюблен
В затяжной, неслучайный прыжок.
И обрывают крик мой,
И выбривают щеки
Холодной острой бритвой
Восходящие потоки.
И проникают в печень мне
На выдохе и вдохе
Бездушные и вечные
Воздушные потоки.