С противоположной части коридора прокатился рокот. Голоса. Крик. Марк там. Марк с Таней. Естественно, я сорвалась и побежала. Не заметив учительницу, столкнулась с ней, выбила из рук журнал. Чудом удержала планшет, поскользнувшись на кафеле. Очки сверкнули негодованием.
– Простите, – буркнула, подобрала папку, собравшись бежать дальше. Она поймала меня за бретель комбинезона.
– Оболенская? – меццо, – разве ты не знаешь, урок уже идёт, живо в класс!
– Там мой брат, – сказала я, вырвавшись.
– Правила писаны для всех, – назидательно вытянула "англичанка" с короткой стрижкой, широкими ноздрями и заложенным носом. Проглотив половину букв.
Тайно прокляв святошу (съёмками в порно), я зашла в жёлтый кабинет с громоздкими окнами и несвежими шторами. Выдвинулась к доске, чтобы рассмотрели. Игрушка на витрине. Ёлочное украшение за стеклом.
– Дети, это Марта Оболенская. Из Санкт-Петербурга. Теперь будет учиться у нас. – По рядам пошли шепотки. Я улыбнулась, представив себя Марком. На последней парте было пусто. Села туда. Тебе слышно и видно, тебя не очень.
Передо мной сидели девочки. Одна, кудрявая, рыжая, с хитрым прищуром зелёных глаз – Элина Пересветова. Просто Эля. Другая, с двумя хвостами, тугими, в прямой пробор, крупными передними зубами – Дарья Ранина. Не просто, но Даша. Урок начался. Я прислушалась. Я давно прошла тему.
– У нас с пятого английский, – пояснила Эля, слегка картавя, – а у вас как?
– С первого, – убитым голосом сообщила я. И зачем было ловить у входа.
– Да ну, зачем так рано? – задала вопрос, на который я (как на многие другие) не запомнила своего ответа. Их седьмой класс повторял наш третий. Что там, у Марка? Что там, у Тани?
Всех, кто собрался познакомиться, я разочаровала. Еле высидев сорок минут, побежала к старшим. Ничего не поменялась. Перемены снаружи.
Марк выходил из кабинета. Костяшки сбиты. Над скулой, у виска – засохший кровоподтёк. Вокруг – девочки. Рассказывают, как ему здесь понравится.
– Что у тебя случилось? – пробилась я. – Без приключений никак, да?
У него просветлело лицо. Группи воззрились на меня в восемь слоёв туши.
– Да так, один малый зарвался, – ответил он.
– Ты не говорил, что у тебя есть девушка, – одновременно с ним проговорили блестящие губки. За пару дней. У новенького. Девушка. Марк фыркнул.
Она крашеная блондинка. Я натуральная блондинка. Кто из нас дура, вопрос с подвохом.
– Ну какая девушка, Алин. Марта – моя родная сестра. – Поправив волосы, Алина прибавила: «Извини, откуда мне знать?»
– Что за малый? – спросила я, игнорируя девочек. Из окна шли косые лучи.
– Таньку обозвал. И отказался извиняться.
– «Если печься обо всех подряд, нервов не хватит», – передразнила. Чёлка лезла ему в глаза. Он откинул её кивком. На шее гремел iPod.
– Это другое, не путай. Тут дело принципа. – Я и он смотрели друг на друга. Была я и был он. Я им восхищалась.
– Ты не представляешь, что случилось, – защебетала вторая, брюнетка с пышным хвостом на макушке, узким лицом, готка с виду (или гуннка, нечто древнее и тёмное). – Зубченко злой, полслова не скажешь. Анна Михална к директору побежала. Директора сегодня нет. Завтра будет. Будет разговор. Скворцова-то, конечно, лохушка… – мы синхронно повернулись.
– Оля права, – встряла третья. «Хельга, – подумалось мне, – правильно, германцы». Третью звали Диана. Глаза в стрелках, больше ничего броского. – Вы не виноваты, что сестра неудачница. Вы кажетесь такими крутыми…
– Ага, крутыми, – иронично откликнулся Марк, – как варёные яйца. – Моя скорлупка потрескалась.
Четвёртая молчала.
Из кабинета выкатились парни. У одного из них цвёл синяк под глазом. Лилового цвета. Сам глаз прикрылся и опух. Сам парень был рослый, но не как Марк, в жилу, а как тяжеловес – в массу. Он зыркнул на нас. Он увёл своих.
– Не больно? – спросила Алина, дотронувшись до щеки его противника. Меня передёрнуло.
– Ещё раз так сделаешь, – сообщила я ей, как факт, улыбаясь, – и я тебе эту руку отрежу. – Воцарилась тишина. Ни брат, ни девочки, ни я сама, такого не ожидали. – Нельзя трогать ссадины, – добавила, звуча с каждым словом всё страннее: ссадину не трогали. – Можно заражение внести. Понимаешь?
– Понимаю, – протянула блонда, моргнув. – Ты всегда угрожаешь, когда о чём-то просишь?
– Так быстрее. Так ты запомнишь, – заявила я. – Люди запоминают то, в чём участвуют эмоции. И я не просила. – На него я не смотрела. Он на меня – да. Смотрел и молчал. – Я предупредила.
– Марк, ты, конечно, извини, но если и дальше так пойдёт, я твоей сестричке заеду, – вклинилась Диана.